Как Билый сиживал в кафе со Стусом, обыграл Жарикова и путешествовал с Аркановым

Известному донецкому поэту и прозаику Ивану Билому сегодня исполняется 70 лет. Он печатался во всесоюзных и республиканских изданиях, написал множество рассказов, повестей и стихотворений - в основном, на украинском языке. Свой юбилей Иван Емельянович будет отмечать как с родней, так и с коллегами по перу - в областном отделении Национального союза писателей Украины. «Ко дню рождения при поддержке городских властей издаю книгу «Подих нічної води», куда вошли стихотворения, которые ранее были лишь в периодике или вообще не выходили. Это для меня лучший подарок», - уверяет он.

В Донецк привели… шахматы

Он появился на свет в селе Чистогаловка. Красивейшее место, первозданное: пышная зелень, озеро, которое рисовал еще школьником. Здесь нашел супругу Надежду, с которой 1 мая отметят 45 лет семейной жизни. Сюда часто привозил дочь и сына.

- Посмотрите, это же был рай земной, - показывает фото, на котором его дети запечатлены на фоне того самого озера, окруженного деревьями. - Но всё погибло…

Чистогаловка располагалась в пяти километрах от ЧАЭС. Когда произошла авария, семья Билого уже давно покинула те места. Но удар по детству, землякам, родной стороне он перенес очень тяжело. А свои ощущения передал в стихотворении «Чого ж бо так», где вопрошал:

«Приймаємо і радощі, і біди.
Та в чому винні сиві орачі,
Що їх землею радіонукліди
Повзуть, повзуть,
          страшніш від саранчі?»

Несмотря на то, что Ваня с детства хорошо рисовал, поступать в художественный институт без серьезной подготовки не решился... Рванул на Донбасс.

- Дядя был хороший столяр, научил меня делать рамки да табуретки. И решил я ехать в Шахтерск - осваивать профессию краснодеревщика. По дороге, в поезде, играл с ребятами в шахматы, - вспоминает Иван Емельянович. - А мимо начальник эшелона раз прошел, второй, третий. В конце концов, предложил сыграть с ним. Пошли к нему в купе, расставили фигуры. И я ему три мата подряд поставил! Он оказался заядлым шахматистом. И сагитировал меня перейти к себе в тогда еще Сталинское строительное училище №9, где он работал замполитом.

И Ваня «мигрировал». Хоть специальность - слесарь по ремонту строительных машин и механизмов - была не совсем то, к чему стремился, он находил отдушины в шахматах (был чемпионом училища!), рисовании (ходил в изостудию, делал стенгазеты), написании стихов. Позже все эти перипетии описал в повести «Перші розстані». За нее, кстати, получил республиканскую премию - 500 рублей. В 80-е годы - неплохие деньги.

А за спиной кагэбешник сидел

После училища Билый два года работал слесарем. Даже приложил руку к монтажу первых башенных кранов на строительстве Авдеевского коксохима. А в 62-м поступил на филфак теперешнего Донецкого национального университета. Практически в тот же день познакомился со Стусом.

- Василя я впервые увидел... в книжном, - вспоминает Иван Емельянович. - Был о нем уже наслышан, читал стихи. И вот, зайдя в букинистический магазинчик возле кинотеатра им. Шевченко, обратил внимание на парня, разговаривающего с продавщицей по-украински. Чубатый, чернявый, немножко сутулый. Очень похож на Стуса, о котором мне рассказывал Олег Орач, товарищ по лит­объединению «Обрій». Это он и был! Познакомились, обнялись. Вместе вышли на улицу, прогулялись до Главпочтамта. Он тогда работал учителем в Горловке, в Донецке бывал наездами.

Пару месяцев они общались. Чаще всего на квартире, которую снимали молодые украиноязычные писатели. Там они, практически все находившиеся под надзором КГБ, читали друг другу стихи и рассказы, бывало - пили винцо, говорили «за жизнь». Потом Билого забрали в армию (служил в Перми, в ПВО), а когда вернулся и восстановился в институте, Стус уже перебрался в Киев.

- Но мы общались во время его приездов, - рассказывает юбиляр. - Там, где сейчас Спасо-Преображенский кафедральный собор, раньше был скверик Горького. В кафе, под открытым небом, мы нередко вели, как тогда считалось, крамольные беседы о состоянии украинской культуры. Однажды в кустах заметили кагэбешника, который нас «пас».

Тем встречам он посвятил стихотворение «У тихім скверику», где есть строки:

«І я на тому повороті
Не був, здається, боягузом.
Та поміж наших донкіхотів
Лише один зміг стати
                              Стусом».

Стихи приходят даже во сне

Первую книгу стихов - «Досвіток» - Билый издал студентом в 69-м.

- Они никогда не приходят, когда сижу за столом. Врываются в душу на улице, в транспорте. Даже во сне. Когда был студентом, под матрасом держал блокнотик и карандаш. Точно помню, что мне приснилась «Балада про підкову», которую успел записать, пока рифмы не улетучились, - смеется он.

Молодой поэт Иван Билый и корифей литературы Павел Байдебура, которого юбиляр в свое время редактировал. До сих пор помнит, как Павел Андреевич угощал его у себя дома знаменитой настойкой «семитравкой» собственного изготовления.

Пять лет работы в многотиражке «Заря Донбасса» шахто-управления №19/29 позволили получить колоссальный опыт горняцкой жизни. Один из его рассказов - «О восьмій ранку», повествующий о выбросе на участке, получил премию в журнале «Советский шахтер».

А потом был «Донбасский» период. Журналу - тезке нашей газеты - Иван Емельянович отдал 17 лет жизни. Был ответственным секретарем, заведовал отделом украинской прозы и поэзии. Общался со множеством известнейших людей.

Так, со знаменитым земляком, осевшим в Москве автором «Повести о суровом друге» Леонидом Жариковым, приехавшим навестить родной край, он прямо в редакции азартно сражался в шахматы. Проиграв две партии, Леонид Михайлович рассмеялся: «Ну, всё понятно! Мы с вами в разных категориях - и не только возрастных». А почувствовав, что Билому стало неловко («Мог ведь хотя бы одну вничью свести, чтобы сделать человеку приятное», - качает поэт головой), рассмеялся: «Ничего, зато напечатаешь мои шахтерские небылицы!».

«Люди слишком спешат жить»

Ко всем своим прочим талантам, Иван Емельянович является еще создателем учебников для начальной школы - «Сходинки» (для первого и второго классов), за которые в 2010 году стал лауреатом Всеукраинской литера­турно-художественной премии им. И. Нечуя-Левиц­кого.

Восемь лет он возглавляет приемную комиссию областной организации Национального союза писателей Украины.

- Мы рекомендуем кандидатов в члены НСПУ, а Киев утверждает. Стараемся отшивать графоманов, но они всё лезут и лезут, - вздыхает Билый. - Ведь сейчас достаточно издать две книги - и можно уже выдвигаться. Были бы деньги! Вот и идут к нам жены предпринимателей с такой «литературой», что волосы дыбом! Человек же талантливый, но бедный, пробиться не может… Да и вообще общество охладело к литературе. Люди слишком спешат жить, растворяются в Интернете, мобильниках, всяких шоу. Вкусы притупились, народу хватает суррогата, однодневных книг, фильмов, песен. А хорошие проза и поэзия требуют осмысления, остановки…

И всё же Иван Емельянович верит в силу слова. А потому не собирается останавливаться, почивая на лаврах прошлого и поругивая настоящее.

- Почти закончил новую книжку рассказов для детей. Очень хочется издать публицистику, продолжение «Зарубинок». А еще - дописать повесть, начатую двадцать лет назад. Она - о наших девчатах, угнанных в годы войны в Германию. Будет побег, любовь с советскими танкистами, рождение мальчика, которого примут за немецкое «наследие». И Чернобыль, - делится планами юбиляр.

«Всякие табу отменяются!»

В мае 87-го, когда у нас проходили Дни советской культуры, Иван Билый путешествовал по Донецкому краю вместе с популярным писателем-сатириком Аркадием Аркановым. Тот был просто очарован Святогорьем:

- Никогда бы не подумал, что в Донбассе можно встретить такую красоту... Это даже лучше, чем швейцарский пейзаж!

Вечером, когда уже выступления были позади, Иван осторожно (тогда в СССР шла яростная борьба с «зеленым змием») спросил столичного гостя: не против ли тот принять по чарке за Дни советской литературы на щедрой Донетчине?

- Я так далеко заехал, столько наговорил людям - и не промочить горло? - рассмеялся Арканов.- Всякие табу отменяются!

И вскоре вся компания (писатели, райкомовские работники) веселилась за щедро накрытым столом в сказочном деревянном тереме.