Место в салоне спецрейса освободилось

С каждым годом всё жиже звенят ордена и медали в салоне спецавтобуса, который утром 9-го Мая отправляется по маршруту Старобешево - Саур-могила. Что ж, жизнь быстротечна. Одни фронтовики, как говорится, уходят в мир иной, других приковали к постели старые раны и возраст.

Впервые за последние тридцать лет не поднимется на вершину главного мемориала шахтёрского региона и кавалер двух медалей «За отвагу» Пётр Фролов. Но повинно в том не только плохое самочувствие:

- При надобности, - говорит фронтовик, - я и огород вскопаю, и чарку за праздничным столом подниму. Но на Саур-могилу не поеду. Я даже телевизор выключаю, когда показывают учинённый на святом для меня месте погром. Боюсь - нервишки порвутся, как гнилые нитки.

Обезглавленный мемориал. На ступеньках Саур-могилы осколки собирали вёдрами.

Опасения Петра Ивановича не беспочвенны. Например, мой спутник, с которым мы поднялись по разбитым ступенькам на маковку Саур-могилы, крепкий ещё физически и морально мужик, спросил: не завалялась ли у меня в кармане таблетка валидола?

Восхождение мы совершили незадолго до того, как волонтёры очистили склоны главного мемориала Донбасса. Когда осколки из ведер пересыпали в кузов самосвала, рваный металл издавал звуки, которые при определённой доле фантазии можно было принять за шорох медалей на пиджаках ветеранов.

История фугасам неподвластна

Последнее это дело - объяснять дорогу, по которой ты проехал один единственный раз в качестве пассажира. Вместо развязок, поворотов и указателей, в памяти почему то осели бесполезные для ориентирования на местности предметы - вонзившийся штопором в разлогую пойму ручей, сбившийся парик ивы и косогор с надписью из камня-галечника «69 лет Победы».

Летают осколки над братской могилой.

Надпись как надпись. Особенно во времена советской власти ими злоупотребляли железнодорожники, обкладывая откосы выемок побеленными кирпичами. Читать их из окна пассажирского поезда было утомительно для глаза. Разве что подсознание на автомате успеет зафиксировать расхожее: «Слава труду»,  «Миру - мир» и тому подобное.

Но здесь, в сельской глубинке, на стыке Амвросиевского и Шахтёрского районов, надпись будила воображение. Зачем она среди степного безлюдья?

Кто этот человек, который не посчитался с трудами тяжкими? И что это, наконец, за вмятина рядом с каменными литерами?

Пытаясь найти ответы на вопросы, прошу водителя остановиться в ближайшем селе у торговой точки, которая размерами ненамного превосходит конуру беспородной дворняжки. К сожалению, скучающая в одиночестве работница прилавка не из местных, да и любопытством, похоже, не страдает:

- Жил здесь хромой ветеран, школьников организовал... Только он, вроде, недавно помер. А может быть и нет. Воронка?.. Ну да, от фугаса.

В этой связи вспомнилась прикреплённая к одной из стен железнодорожного вокзала Дебальцево мемориальная доска, уводящая в глубины Гражданской войны начала прошлого века. Судя по густо посаженным отметинам, её расстреляли из автомата.

У доски и надписи на косогоре-отшельнике имеется общее. Их пытались убить. Но с какой целью? Ради забавы? Или чтобы стереть историю, да переписать её заново? Но так она ведь одна. И её невозможно перелицевать даже при самом изощрённом желании.

Чай из придорожного кафе

К весенним праздникам Иловайск основательно принарядили, если, конечно, это слово применительно к изуродованному «Градами» городу. О наличии повреждённых и теперь прикрытых цветущими яблонями домов можно догадываться по кучам хлама возле калиток.

Жалюзи придорожного кафе подняты. О степени их изрешеченности можно судить по новым пластиковым окнам, с которых не успели содрать монтажную ленту, да оцарапанному осколками стволу старого вяза.

На лице подавшей нам чай в пластиковых стаканчиках молодайки следы былых треволнений почти не видны. Словно и не она вместе с бабушкой и малолетней дочерью полтора месяца провели в подвале. На нашу похвалу относительно прибранных улиц  лицо хозяйки придорожного кафе и вовсе похорошело:

- Люди старались. Даже бабушка приняла посильное трудучастие в благоустройстве - побелила сорок метров бордюр... Ей в прошлую войну, как и моей Наталке, было девять лет. Говорит, осенью сорок третьего года Иловайск тоже бомбили. Но не так безбожно. Тогда только трое мирных погибло, а теперь больше сотни. Но ничего, всё отстроим...

Абверкоманда просто развлекалась

Мой приятель, отлично владеющий русским устным итальянский журналист Роберто Кристино однажды сказал, что славяне всем хороши, но обожают сражаться с памятниками:

- У меня на родине фашистского диктатора Бенито Муссолини подвесили на бензоколонке за ноги. Вместе с любовницей Кларой Петаччи. А памятник его до сих пор стоит. И будет стоять, чтобы потомки не забывали о горе, которое несут диктатура и фашизм... Впрочем, сильно не обижайся, - добавил он в порядке утешения, - другие народы тоже не прочь ради потехи разнести парочку - другую памятников.

Что другие тоже хороши, знаю и без Роберто. На главной аллее степной жемчужины Донбасса - Великоанадольского леса - установлен памятник её основателю Виктору Фон Граффу.

Памятник Виктору Фон Граффу.

Если обойти памятник по периметру, то обязательно заметишь щербины. Это следы от пуль. Здесь офицеры квартировавшей абверкоманды «Юг» оберста Локкерта под Новый одна тысяча девятьсот сорок второй год упражнялись в стрельбе. За неимением другой мишени, выбрали памятник человеку, перед которым потомки-лесоводы всего мира и сегодня готовы стать на колени.

И вот спустя семьдесят лет беспощадно расстреляли главную святыню Донбасса и скромный мемориал в Старобешевском селе Петровское. Досталось и обелиску и флагу - точной копии знамени, с которым освобождали село те, кто сейчас лежат в братской могиле.

Спросить бы старейшину Петровского Ивана Момота. Но последний оставшийся в живых фронтовик сюда уже не придет. Говорят, не выдержало испытаний смутного времени ослабленное сердце. А дом ветерана разнесло прямым попаданием снаряда.

Едва ли война продлит сроки пребывания на земле других фронтотиков, в том числе - жизнь Петра Фролова. Поэтому надо быть готовым к тому, что тишину салонов следующих 9 Мая на Саур-могилу спецрейсов больше не потревожит звон солдатских медалей.