Уроженец Енакиева, житель Одессы, неутомимый борец за «мову». Кто-то увидит в этом ряду лишнее. Олекса Ризныкив, у которого на будущей неделе выпадает два праздника (21 февраля - Международный день родного языка, а 24-го - 75 летний юбилей) - ни в коем случае! Талантливый поэт и писатель, лауреат литературных премий им. Тычины, Паустовского, дважды политзаключенный СССР и дважды реабилитированный Украины, он награжден орденом «За заслуги» и великим даром слова. Который недавно демонстрировал в родном городе - своем и президентском, куда приезжал на юбилей литобъединения «Чумацкий шлях». А также в Донецке, где на прошлой неделе прошла презентация двухтомника диссидента, языковеда и правозащитника Олексы Тихого в честь 85-летия этого известного дружковчанина. С тезкой, которой погиб в советском лагере в 1984 году, Ризныкив виделся во время своих скитаний в качестве осужденного всё по той же «крамольной» статье - «антисоветская агитация и пропаганда». А посетив редакцию «Донбасса», Олекса Сергеевич с удивлением узнал, что здесь некогда трудился Василь Стус, с которым его тоже сводила судьба.

Поэтом дразнили со школы

Ему было всего четыре года, когда пришла война.

- Все гудки в Енакиеве гудели, мама плакала. Отец уже на второй день ушел на фронт, мы остались в оккупации, - вспоминает он. - Во время облав мама садила меня на подоконник, и я прижимал к стеклу листок с надписью на немецком о том, что в доме болеют тифом. Так что ни германские, ни итальянские вояки у нас не жили… Основные детские игрушки - снаряды да патроны, которыми было усеяно всё вокруг. Мы, пацаны, их разбирали, порох поджигали. Как живы остались, до сих пор не понимаю.

Убить могло не только наследие войны, но и страшный голод.

- Ели макуху, куски которой я сосал, как конфеты. Мама делала котлеты из картофельных очисток, - с содроганием рассказывает Ризныкив. - После того, как меня стошнило от этого «лакомства», она расплакалась: «Так больше жить невозможно». К тому же вскоре после окончания войны у меня родилась сестренка, Валя. И весной 48-го мы переехали в Первомайск Николаевской области.

Там Алексей начал посещать литстудию при местной газете. В ней же дебютировал со стихами.

- А самый первый я написал в родном Енакиеве в четвертом классе украинской школы №14 осенью 47-го, - делится Олекса Сергеевич. - Учительница задала на дом сочинение, в котором были бы слова: ліс, партизани, облава, фашисти, стрілянина, бій, перемога… И я, даже не знаю, почему, сделал его в стихах. Та зачитала мое творение вслух и сказала: «У нас в классе появился поэт!». Так меня с той поры одноклассники и дразнили.

Горбачев за листовку дал полтора года

Закончив Одесское театральное художественно-техническое училище, где занимался одновременно с будущими народными артистами Украины Леонидом Осыкой («Каменный крест», «Захар Беркут») и Борисом Савченко (руководил Национальным союзом кинематографистов), Ризныкив стал осветителем в Кировоградском музыкально-драматическом театре им. Кропивницкого.

После того, как развенчали культ личности Сталина, казалось, что пришло время кардинальных перемен. Вот на этой-то волне Алексей, обожающий Маяковского, написал обличительные стихи в его стиле:

Вам, не знающим с жиру
Делать что,
Тратящим тысячи на пустяки,
Как не стыдно отделываться
                                        мелочью,
Брошенной в ладонь народной руки?

И такие - уже о самом Маяковском, закончившим жизнь выстрелом в висок:

На зелье Вы не очень падкий,
И потому-то сгоряча
Вы предпочли уж замолчать,
Чем петь вполголоса, с оглядкой,
И бить всего лишь в полплеча...
О, та ненавистная пуля,
Что ум стегнула, словно кнут,
Она тогда вам рот замкнула...
А нам сейчас - не отомкнуть...

В общем, вещи, весьма крамольные с точки зрения того государства. Но это были еще цветочки. Ягодками стала листовка, составленная Ризныковым и его товарищем Владимиром Барсуковским. В ней были строки: «Рабочий на свою мизерную зарплату не может прокормить себя, не говоря уже о семье. Довольно раскалывать мир на два так называемых лагеря! Долой атеистическую пропаганду! Мы стоим за признание религии и церкви государством! Долой фашистскую диктатуру партии! Да здравствует подлинная свобода народа!».

Листовку подписали: «Союз борьбы за освобождение народа (СОБОЗОН)». И, отпечатав до полусотни экземпляров, распространили 7-8 ноября 1958 года (в праздник революции!) в Кировограде и Одессе.

В том же месяце Ризныкова призвали в армию (служил радиометристом в Севастополе и Одессе, печатался в газете «Вымпел»), а 1 октября 59-го арестовали кагэбисты.

- Допрашивали друзей, родню. Меня возили в Кировоград, фотографировали у той самой стены, где клеил листовки… Повезло, что судил нас полковник Горбачев (я же был военный моряк, так что это - трибунал). До сих пор вспоминаю его добрым словом, - признается Ризныкив. - Дал всего полтора года (прокурор просил четыре). Учитывая, что уже отсидел  пять месяцев, оставалось всего ничего.

Возможно, сыграли свою роль не только положительные характеристики подсудимого, но и то, что последнее слово наш земляк зачитал в стихах, написанных в камере в ночь перед приговором. Речь там шла о том, что он разобрал свою старую жизнь. И теперь:

Из тех же мускулов и кожи,
Из тех же глаз, из тех же рук
Другую жизнь собрать я должен.
И я клянусь, что соберу!

Судья воспринял это как обязательство исправиться. Ризныкив же уверяет, что речь совсем о другом:

- Пока шло следствие, я сидел за решеткой. Много чего передумал там. И дал себе зарок досконально выучить украинский, впредь писать на нем, зваться на национальный манер - Олексой и посвятить свою жизнь возрождению родного языка, который в те годы зажимали…

«Проозонити - і вмерти»

Первый срок Ризныкив мотал в Мордовии, куда, по его словам, тогда «стягивался, как шагреневая кожа, ГУЛАГ». Поменял три лагеря, в одном из которых встретился с Олексой Тихим. Вместе учили польский язык, возили лес…

Таким он был во время первой «ходки» - в Мордовии.

Выйдя на волю, исполнил данное себе обещание. Поступил на украинский филфак Одесского госуниверситета. Учился заочно, работая электриком, литредактором многотиражки «Одесский политехник». За связь с диссидентами вновь был арестован. 19 мая 72-го ему дали пять с половиной лет исправительно-трудовых лагерей строгого режима.

Его известное стихотворение «Озон» (именно так назывался и первый сборник Ризныкива, увидевший свет лишь в 1990 году) родилось в лагере 389/36 близ села Кучино Пермской области.

- Мы, заключенные, собирали в банку градины, чтобы была чистая вода, - вспоминает он, грустно улыбаясь. - А мне мнилась экология души - то, что все жертвы не напрасны, что Украина обязательно обретет независимость. Вы даже не представляете, как счастлив, что дождался. А многие - нет. Им-то, отдавшим за это свои жизни, я и посвятил «Озон»:

Назбираю склянку граду з градопаду,
А він тане і тікає - нема зладу.
Назбираю склянку граду, назбираю
Серед літа, серед липня, серед раю.
На листочки на зелені, на травини
Понизалися градини, мов перлини.
Ці небесні самозванці, нечеканці,
Неболюбці, себегубці, себеданці.
Відчайдушно, занедбавши небезпеку,
Просто в затхлість, у задуху,
                             в спеку, в пекло,
Так прозорокришталево, так відверто:
Просвіжити, проозонити -  і вмерти.
Назбираю склянку граду, назбираю,
А він тане і тікає, і стікає,
Він зливається з травою і землею,
Не годиться для оглядин і музею.

Шесть его стихов, а также творения других заключенных украинских поэтов еврей Арье Вудка выучил наизусть. Благодаря ему они увидели свет, в том числе в Мюнхене, где в 77-м вышел сборник «Поезія з-за колючих дротів».

Вернувшись из заключения, Олекса Сергеевич поселился в Первомайске (въезд в Одессу ему запретили). Работал электриком (в роддоме), преподавателем (спецшкола) и, конечно, писал. Но всё «в стол». Печатать дважды осужденного не брался никто. Лишь в 90-м, когда ветер перемен расшатал СССР, Ризныкив начал издаваться. Отец умер раньше, а мама успела порадоваться за сына. Правда, до его принятия в Союз писателей Украины не дожила: телеграмму ему принесли на десятый день после ее смерти.

Олексу реабилитировали, он вернулся в Одессу. Занимался делами политзаключенных, был инспектором-методистом по вопросам украинского языка, десять лет руководил литературной студией «Гарт» местного Дворца детского творчества. Издавал поэтические сборники. Был трижды женат, у него дочь, внучка. И, как писал в одном из своих стихотворений - «багатокрилість». Невидимые крылья души, которые помогают даже в самых сложных ситуациях быть выше многих, считающих себя хозяевами жизни...

Ризныкив,  Резникова и Стус

Побывав в редакции «Донбасса», Олекса Ризныкив с интересом узнал, что будущий Герой Украины Василь Стус в 1963 году в течение семи месяцев работал в нашем издании литературным редактором. Его до сих пор хорошо помнит Раиса Николаевна Резникова (в следующем номере мы расскажем о ее необычной судьбе).

- Мне тоже довелось однажды встретиться с Василем, - признался Ризныкив. - Это было уже после того, как 4 сентября 1965 года он, Иван Дзюба и Вячеслав Черновол выступили перед общественным просмотром фильма «Тени забытых предков» в киевском кинотеатре «Украина» с протестом против волны арестов отечественной интеллигенции. Мы увиделись в Одессе, организовали ему встречу с литературной студией в университете 15 октября 1966 года, где Василь прекрасно читал свои стихи. У него был необычайно образный язык. Таких поэтов больше нет… Особенно мне запали в душу его «Афонські моління». По моей просьбе он переписал эту вещь и поставил автограф. Это всё у меня изъяли после второго ареста…  Он был высокий, красивый, галантный. Наши девчата, кажется, поголовно в него влюбились. Уже давно старушки, а до сих пор с замиранием сердца вспоминают, как Стус их переносил через лужи.

Их судьбы сплелись еще раз. 4 сентября 1985 года Стус умер в том самом лагере близ села Кучино, Пермской области, где в 70-х сидел Ризныкив.