20 августа исполнилось 80 лет со дня рождения автора романов «Остров Крым» (дал название ставшему теперь международным севастопольскому кинофестивалю), «Московская сага» (стал популярным 24-серийным сериалом), «Вольтерьянцы и вольтерьянки» (удостоен премии «Русский Букер») Василия Аксёнова. Он был не только замечательным писателем, но и отъявленным бунтарем, которого советская власть с удовольствием бы перемолола своими идеологическими жерновами. Но не смогла… «Писатель должен быть не властителем дум, а распрягателем дум, высвободителем, стараться сделать своих читателей соавторами, согероями своих книг», - считал Василий Павлович. Так и поступал…

Остров взросления

Интересно, что будущий стиляга и клеймитель советского строя родился в семье партийных работников. Было это в Казани, причем Вася, хоть и стал третьим, младшим ребенком в семье Евгении Гинзбург и Павла Аксёнова (председателя горсовета, члена бюро Татарского обкома партии!), являлся единственным их общим чадом.

Впрочем, к тому времени, как мальчик подрос, его родители уже хлебнули партийной «благодарности» полной ложкой. В 37-м их арестовали и осудили. Уже во времена разоблачения культа личности Евгения Гинзбург, которая в общей сложности провела в заключении 18 лет, стала автором книги воспоминаний «Крутой маршрут» - одной из первых, повествующих об эпохе сталинских репрессий и лагерей. Там же мать рассказала встрече с сыном Василием - спустя десять лет разлуки, в Магадане. До того, как мальчика отыскали и взяли к себе родственники отца, он год находился в детдоме для отпрысков «врагов народа». Спустя много лет, в 1975-м, Василий Аксёнов описал свою магаданскую юность в автобиографическом романе «Ожог».

В 1956 году Аксёнов окончил 1-й Ленинградский мединститут. «В лагере врачи лучше выживают», - напутствовала умудренная горьким опытом мама. «Нас готовили, чтобы мы стали образцовыми рабами, напугали до смерти арестами родителей, дедов, дядьев, теток, пытками, расстрелами, голодом. Мы должны быть, по идее, роботами, а вместо этого мы стали слушать джаз, сочинять какие-то стихи, интересоваться Серебряным веком», - вспоминал Василий Павлович. Кстати, именно он ввел слово «джинсы» в русский язык. Более того - сделал их своей униформой.

Свежеиспеченный медик получил распределение в Балтийское морское пароходство, где должен был работать врачом на судах дальнего плавания. Однако допуска ему не дали... Пришлось работать карантинным врачом в Карелии, в Ленинградском морском торговом порту, бороться с туберкулезом в Москве.

Остров протеста

В литературу не имеющий специального образования Аксёнов ворвался в 60-е. Сначала повестью «Коллеги» (о трех выпускниках медицинского вуза), по которой поставили пьесу и сняли фильм, потом - романом «Звездный билет» (экранизирован под названием «Мой младший брат»), повестями «Апельсины из Марокко» и «Пора, мой друг, пора», сборниками «Катапульта» и «На полпути к Луне», пьесой «Всегда в продаже» (поставлена в «Современнике»), сатирико-фантастической повестью «Затоваренная бочкотара» (поставлена в «Табакерке»).

«Вася печатался широко, шел круто, поэтому, с материальной точки зрения, мне было трудно за ним угнаться, - вспоминал писатель-сатирик Аркадий Арканов, имеющий, как и Аксёнов, медобразование. - Он всегда был пижоном: любил изысканно одеваться, любил со вкусом выпить, словом, любил погарцевать. Когда я читал его прозу, мне даже порой казалось, что я вижу его пишущим это - сидящим на коне и любующемся на себя в зеркало: вот как я пишу, вот я каков! Его ирония по отношению к другим и к себе не знала границ. При всём этом общаться с ним не всегда было легко. В его манере держаться было что-то княжеское. Он был центровым. Если сидел за столом, то стоило ему подняться - компания распадалась, пропадал интерес общаться дальше».

Но даже во время «оттепели» Аксёнову доставалось. И за попытку демонстрации на Красной площади в Москве против предполагаемой реабилитации Сталина, и за то, что подписывал письма в защиту диссидентов. В марте 1963 на встрече с интеллигенцией в Кремле генсек Никита Хрущев орал на Аксёнова: «Вы нам мстите за отца!», получив ложные данные о расстреле предка писателя… В 70-е, когда опять началась «заморозка», Василий Павлович пишет острейшие «Ожог» и «Остров Крым», прекрасно понимая, что в тогдашнем СССР им не суждено увидеть свет. Зато его произведения начинают печатать в США.

В 1978-м Аксёнов совместно с такими же бунтарями Битовым, Ерофеевым, Искандером, Поповым, Ахмадулиной стал одним из организаторов и авторов бесцензурного альманаха «Метрополь» (его история изложена в романе Василий Павловича «Скажи «изюм»). Так и не изданный в советской подцензурной печати, альманах увидел свет в Штатах. После чего все его участники подверглись «проработкам». В знак протеста против последовавшего за этим исключения Попова и Ерофеева из Союза писателей СССР в декабре 1979 года Аксёнов, а также Инна Лиснянская и Семен Липкин заявили о своем выходе из этой организации. После чего расставание с СССР стало для «российского антисоветского писателя», как он сам себя называл, делом времени.

Остров признания

22 июля 1980-го Аксёнов выехал по приглашению в США. И не вернулся. В следующем году вместе со своей второй женой Майей Кармен (от первой, Киры, есть сын Алексей) был лишен советского гражданства. Впервые ступил на родную землю лишь девять лет спустя, по приглашению американского посла. Вскоре Василию Павловичу вернули гражданство умирающей страны...

За океаном он стал профессором русской литературы в различных университетах США, в качестве журналиста активно сотрудничал с «Голосом Америки» и с «Радио Свобода», продолжал заниматься писательской деятельностью. Именно в США впервые увидели свет многие его романы («Желток яйца» и вовсе написан по-английски, а затем переведен автором на русский), в том числе трилогия «Московская сага», во время работы над которой Аксёнову пригодились его медицинские познания. «Я забыл о медицине до тех пор, пока не начал писать «Московскую сагу», - признавался он. - Долго думал, кем должен быть глава семьи Градовых: маршал, конструктор, крупный кагэбэшник… А потом вспомнил друга моей мамы - хирурга Вишневского, с которым они когда-то учились в одном классе. Он представлял целую династию. Хирурги Вишневские и есть прототипы Градовых».

Несмотря на то, что именно на Западе он стал знаменит, Аксёнова всё время тянуло в Россию. «Эмиграция отчасти похожа на собственные похороны. Только с той разницей, что после похорон вегетативная система успокаивается», - делился писатель.

Он удивлялся тому, какое «чтиво» гонят его собратья по перу. Но еще больше - востребованности такого рода «литературы». «Ничего не мог бы сказать о Донцовой и Марининой, если бы моя жена как сумасшедшая не читала эти книги. Они на нее производят благотворное терапевтическое действие, - улыбался Аксёнов. - Это терапевтическая литература для людей, у которых какой-то сдвиг по фазе. Механическое чтение этих историй расслабляет… Я это наблюдаю, когда Майя Афанасьевна лежит и читает условно «Конец зеленой гадюки». Спрашиваю: «О чем эта книга?» «Не знаю», - отвечает... Не знает, но читает».

В последние годы он с семьей жил во Франции, часто навещал Москву. «Меня устраивает космополитический образ жизни. Я отравлен уже свободой. И где-то наглухо закрепиться, пока есть силы путешествовать, мне не хочется», - делился Василий Павлович.

Именно в столице России в январе 2008-го он почувствовал себя очень плохо. Оказалось - инсульт. Практически полтора года Аксёнов провел в больницах, а 6 июля 2009-го его не стало. Василия Павловича похоронили на Ваганьковском кладбище. В октябре того же года была издана последняя законченная вещь Аксёнова - «Таинственная страсть. Роман о шестидесятниках», а в ноябре в Казани в восстановленном доме, где писатель провел детство и отрочество, появился музей его творчества.

Мог мести Ялту

Василий Аксёнов некоторое время чуть не поработал дворником в том самом Крыму, которому посвятил свой роман. Вот как вспоминал об этом Аркадий Арканов:

- В 69-м мы приехали в Ялту. И вечером Вася, я и наш знакомый замминистра культуры Киргизии пошли в ресторан, в гостиницу «Ялта». Наша дружеская беседа, понятно, сопровождалась довольно серьезными возлияниями. В какой-то момент к нам подошел официант из другого зала и сказал: «Ребята, там министр торговли Украины сидит, просит, чтобы вы потише разговаривали». Вася говорит: «А не пошел бы он…» И указал точное географическое направление. Когда мы уходили, внизу возле регистрации стали в шутку спорить, есть ли в гостинице свободные номера. Понятно, что в советские времена ответ на этот вопрос мог быть только отрицательным. На улице к нам подошел молодой лейтенант милиции и спросил, далеко ли нам ехать. Мы сказали: «В Дом творчества». Он предложил подвезти. Мы благодарно соглашаемся, садимся в «воронок». Поездка наша завершилась тем, что открылась задняя дверца, свет фонарика ослепил нас: «Выходи по одному!» Оказалось, нас привезли в вытрезвитель; лейтенант доложил дежурному капитану: эти московские писатели устроили пьяный дебош в ресторане «Ялта», нецензурно оскорбили министра торговли Украины и… пытались ворваться в гостиницу. Дежурный: «Раз-здевайсь!» Наш замминистра попытался что-то возразить, но тут же здоровенный амбал в милицейской форме с засученными рукавами скрутил его, раздел, разорвав всю одежду, и втолкнул в какую-то комнату. Вася благоразумно разделся сам и ушел вслед за ответственным киргизом. Вдруг лейтенант говорит: а этот - и указывает на меня - не матерился. Капитан: «Дорогу найдешь? Пш-шел отсюда!» И я побежал в Дом творчества бить тревогу. В 8.30 утра представительная делегация писателей, включая секретарей союза, является в вытрезвитель. Там нам заявляют, что задержанных сейчас повезут в суд, где они получат по «пятнадцать суток» и будут указанный срок мести набережную Ялты. На что один из наших секретарей говорит начальнику вытрезвителя: вы задумайтесь, товарищ, сегодня Василий Павлович Аксёнов будет мести набережную, а какой лай завтра поднимут вражьи «голоса»?! Начальник последовал совету, здумался, и ребят выпустили.

В октябре 2007-го в Казани на первом  литературно-музыкальном фестивале «Аксёнов-фест»  Василий Павлович и такая же бунтарка  поэт Белла Ахмадуллина были удостоены звания почетных докторов Казанского государственного университета.