- Ой, Сашка! Мы ж договорились в одиннадцать, а сейчас только де… сять. Глаза Оли широкого распахнулись. Александр увидел в их зеленом зеркале и себя, и роскошную сосну, которая, наклонившись со ступеньки, куда он ее примостырил, заглянула в комнату. И что-то такое еще, ради чего он готов был принести к ногам этой девушки все деревья мира. Да что там - весь мир!

Колючий презент

- Ты прости, что выбрал без тебя… Но там такая гадостная погода. Вот я и подумал…

Договорить она не дала. Радостно взвизгнула, повисла на шее, прильнула к губам. Растопила. Рассыпала. Разбила. И снова собрала. И опять раскидала. Это были не поцелуи, а какое-то рождение-умирание. Звездопад. Ураган. Игнатов очень надеялся, что Янченко испытывает хотя бы часть того фейерверка, который чувствовал он.

- Какой же ты молодец! - она отстранилась, взяла его за мочки ушей и ласково потрепала. - А мне даже в окно смотреть страшно, не то что выходить… Ну, вноси. Наряжать будем!

Александр струсил на лестничной площадке капли дождя с плаща, кепки и сосны, а потом аккуратно внес колючую красавицу в квартиру. Даже в связанном положении она с трудом продралась через узенькую прихожку. В зале было где развернуться, а вот куда поставить новогоднее деревце - нет.

- Елки-палки! - всплеснула вдруг руками Оля. - Я ж песком не запаслась.

- Чем? - опешил Саша.

И она объяснила, что сосну в их семье принято ставить в ведро с песком, увлаженным водой. Так деревце стоит дольше и устойчивее, чем на разного рода подставках. Обычно песок приносил отец, добывая его по окрестным дворам или стройкам. Но в этом году родители махнули на две недели к родственникам в Западную Украину. Так что…

- Так что тащи-ка, милая, ведро, - улыбнулся он.

- Ага, - кивнула она, расцветая в ответной улыбке. И рванула на балкон.

- И совок поищи!

Игрушечная встреча

Идя назад с наполненным ведром (хорошо, что не мороз, а то долбался бы, непонятно сколько. Плохо, что дворовые псы облюбовали песочницу: пришлось повозиться, снимая верхний загаженный слой), Александр думал о шаткостях жизненных ценностей. Еще недавно он был уверен, что нет ничего важнее крепкой мужской дружбы и хорошей работы, с чем у него, слава Богу, всё - ОК! И вдруг оказалось, что и друзья, и завод, где занимал солидную должность, запросто могут уйти даже не на второй, а на двадцать второй план. Была бы рядом ОНА…

Встретились они на одном из барахольных рядов, присосавшихся к железнодорожному рынку. Тут среди разнообразного хлама, вытаскиваемого из домов живущими впроголодь стариками, можно было отыскать настоящие антикварные сокровища. Раз пять в году «пасся» здесь и Игнатов. В обязательном порядке - накануне Нового года, когда из закромов доставались советские игрушки, по которым его пробивала добрая ностальгия.

Оба схватились за желто-белого стеклянного тигренка, держащего в лапах мини-елочку.

- Я первая его заметила! - дернула на себя игрушку девушка. Александр отпустил симпатягу, до которого ширпотребу, заполонившему город, расти и расти. И сделал ход конем:

- А я заплачу в два раза больше. Сколько бы она ни предложила.

Хозяйка товара - мордатая и неслабо поддатая баба - рявкнула на девушку: «А ну, положь!».

Оля поставила игрушку на раскладной столик и медленно пошла прочь, стараясь не разреветься. Но губы уже дрожали. До слез оставалась всего пара всхлипов…

А потом он догнал ее. Извинился. Отдал тигренка, за которого сунул обалдевшей бабе сотню. И пригласил в кино. И она - вся такая правильная («Я с незнакомыми мужчинами не встречаюсь!» и прочие ля-ля) - неожиданно для себя согласилась. Будто знала - этот не обидит. В отличие от того, которого давно знала, но, как оказалось, недостаточно хорошо.

Картофельный цемент

- Ты держи, а я водички подолью. Отцентруй только…

Саша кивнул, пошевелил сосенку, придавая ей ровное положение. Притрамбовал песок уже изрядно поколотой и измазанной смолой рукой.

Когда Оля в процессе установки дерева задевала его то локтем, то русой косой, то бедром, ему хотелось взвывать этаким пьяным и довольным волком. Как тот, укушавшийся на свадьбе в мультике «Жил был пес». Нечто в этом роде творилось и с Янченко, которая выплеснула под сосну столько воды, что вместо легкого полива, который уплотнил бы песок, получилась кеся-меся.

Как же они хохотали, пытаясь установить дерево в этом болоте! А потом ему в голову пришла «гениальная» мысль - насыпать в получившуюся смесь картошки.

- Думаешь, поможет? - спросила Оля, смахнув с глаз смешливые слезинки.

- Уверен! - кивнул он, борясь с разболтавшимся деревцем.

Оля принесла сумку с картошкой. И они, усердно сопя, «цементировали» ею сосну. Чтобы стонать от хохота, когда, согласно закону Архимеда, картоха вытеснила из почти полного ведра количество жидкого песка, равное своему объёму.

А потом он рискнул отпустить деревце. И то устояло. Он начал целовать девушку. И та ответила. Они покатились по полу, усыпанному песком, иголками и блестками. В сторону спальни. Впрочем, сил идти туда уже не было.

…Когда его шикарный черный костюм, ее синие джинсы и голубой джемпер, а также прочие детали одежды разлетелись по комнате, часы начали бить двенадцать. До Нового года оставалось полтора суток.

Обещанное отмечание

- Миленький ты мой, во-о-озьми меня с собо-ой! - Оля кружилась по комнате, прижимая к груди подарок, который упаковала пару минут назад. С оберточной бумаги улыбались тигрята, мордочки которых перемежевывались свечечками и разноцветными шариками. А внутри - внутри был чудный кашемировый шарфик (в черно-белый квадрат, как шахматная доска), томик стихов Блока (выведала у Игнатова, что этого своего тезку он считает лучшим поэтом всех времен и народов), а также набросанный карандашом рисунок - они с Александром устанавливают «картофельную сосну». Никаких худ-училищ Янченко не кончала, но время от времени хваталась за карандаш и изводила гору бумаги, пытаясь запечатлеть какой-то яркий момент своей жизни. Почему-то казалось, что так сможет их удержать как можно дольше. Или повторить…

В этот раз Игнатов пришел минут на пятнадцать позже, чем они договорились. Пожаловался на пробки, расстегнул куртку и крепко прижал Оленьку к себе. Заставил затрепетать долгим, сладким поцелуем.

- Не заводи меня без нужды, - выскользнула она из его объятий. - И так опаздываем…

- И - эх! - вздохнул он. - Лучше бы у тебя или у меня отпраздновали.

- Я сестренке еще два месяца назад поклялась: обязательно встретим Новый год вместе. И только у нее. Не делай из меня клятвопреступницу, - погрозила Оля пальцем.

- Ладно, ладно! - примирительно поднял Александр руки. - Сдаюсь. Но запомни - для меня лучший праздник был бы наедине с тобой.

Она благодарно кивнула... Спустя минуту, едва разлепив губы, они, подхватив Олины сумки с подарками и «застольным взносом» в виде двух салатов и «Наполеона», поспешили к машине.

Откровенный перекур

- Смотри, Саш, береги ее. Она девочка очень светлая, воздушная, - Вера затянулась и выпустила в вечернюю сырость пару колец дыма. - Я всего на два года старше, но мне всегда казалось, что у нас разница лет в двадцать. Она, знаешь, такой большой ребенок. Всем верит, каждому готова помочь. Считает, что добро всегда побеждает. Тому же учит и детвору в начальной школе. Дурочка наивная, но без таких в этом мире было бы совсем паршиво.

- Она не дурочка. Она - умница, - поправил хозяйку Игнатов, аккуратно стряхивая пепел на голову последнему часу бычьего года.

- Ага-ага, правильно, - закивала Олина сестра. - Молодец. Защитник! Она тебе уже показывала свои рисунки?

Саша утвердительно угукнул.

- Значит, у вас всё по-взрослому, - улыбнулась Вера. - Это хорошо… Видел салат из елки?

- Да... Какой-то мужской профиль, еловая ветка, Эйфелева башня. Я не понял, что там к чему, а объяснять Оля не захотела.

- Я-асное де-ело, - грустно протянула Вера. - До тебя она встречалась с одним… типом. Гена его звали. Познакомились еще в студенческие годы. Он кулинар был первоклассный. Из любой какашки мог конфетку сделать. Как-то мы в шутку спросили: а слабо сделать салат из елки? И он сделал: измельчил иголки и шишечки, прогнал через терку кусочек ствола, подержал это всё на пару, залил двумя соусами, добавил ананас и подал. Получилось офигенно по виду, но по вкусу - жуть несусветная. Мы попробовали по чуть-чуть, а потом долго плевались… С тех пор называем салатом из елки всё красивое внешне, но гадкое внутри.

Она помолчала. А потом, высунувшись на улицу так далеко, что Саша, вскрикнув, бросился спасать, залихватски свистнула.

- Ребят, вы че тут застряли? Айда во двор, зажигать! Туда-сюда - Новый год наступит! - заглянул на лоджию Андрей, Верин муж.

- Скройся, счастье! - легонько хлопнула она его по лбу. - Идем уже…

- Генка стал для Оли «елочным салатом». Пять лет пудрил девке мозги, а потом укатил во Францию - талант его, понимаешь, лягушатники оценили… Смотри, - подтянула она Игнатова за галстук впритык к своему лицу, - не окажись таким же поганым блюдом.

И, сверкнув черными глазищами, пошла в комнату.

Веселой толпой они скатились на улицу. А потом остатки 2009-го разорвал Олин крик.

Прикроватные страсти

-А-а-а!

- Тщ-тщ-тщ… Тише, милая, тише.

Он гладил ее по руке, по остриженным волосам. Гладил и плакал.

- Где я? Сашенька, что со мной?

Она тяжело дышала. Слава Богу, дышала вообще.

- Всё в порядке, солнышко. Теперь всё в порядке.

Он беспомощно оглядывался, но палата была одиночная (сам всё сделал для этого), а выскочить в коридор за врачом не мог - Оля крепко держала его за руку. Будто боялась опять начать тонуть в волнах боли.

- Я помню… - Она попыталась сглотнуть, но во рту было сухо. Александр подал стакан с водой, она сделала пару глотков.

- Я помню, что мы сидели за столом… Ты с Верой ушел курить на лоджию. Потом вместе вышли на улицу. Встречать Новый год под открытым небом - с шампанским и фейерверком. А дальше - темнота.

- Что.., - она закашлялась. Он опять дал ей воды:

- Что случилось?

- Один из зарядов Андрей установил недостаточно крепко. Куда хуже, чем мы с тобой сосенку, - Игнатов скрипнул зубами. - Он сорвался с места в карьер, будто бешеный. И…

- …попал в меня, - закончила она за него. - О, Господи…

Попробовала закрыть лицо руками, но не вышло: одну так и не смогла оторвать от Александра, вторая оказалась неподъемной.

- Насколько всё плохо?

- Ты жива, и это главное…

- Насколько всё плохо?! - закричала она. И взвыла от проснувшейся боли.

- Тихо, Оля, тихо! - он дернулся к двери, но она ногтями впилась в руку.

- Не бросай! Не броса-а-ай!!

- Я не брошу тебя! Никогда не брошу!

Он упал на колени у ее кровати и заплакал долго и тяжело. Целуя-целуя-целуя Олину руку, будто прикованную к его.

- Ты успела прикрыться. Пострадала правая рука. Довольно серьезно… Зато ты спасла один глаз. Ожоги на лице несильные. Врачи говорят, сделают всё, чтобы было как… Как попка младенца. Но повязку пока снимать нельзя.

- Господи… Господи, за что?

- Оля, держись! Я всегда буду с тобой, ты слышишь? Всегда! Я тебе не салат из елки. Я люблю тебя! Я очень тебя люблю. И ты обязательно нарисуешь всю нашу семью. У нас будет две девочки и мальчик. Точно-точно. Вот увидишь… Две девочки и мальчик, - лепетал он, как в бреду.

…И что самое интересное - так ведь всё и будет.