"На первом Параде Победы я швырнул под Мавзолей фашистский штандарт"

В музее-усадьбе Немировича-Данченко в селе Нескучное Великоновоселковского района сейчас проходит выставка единственного оставшегося в живых в нашем регионе художника-фронтовика Андрея Василенко «Они прославили Донбасс». На одной из картин он, человек, вступивший в бой в первый же день войны, 70 лет назад, изобразил жителя Ясиноватой Алексея Кужильного, ставшего участником первого Парада Победы 24 июня 1945-го. Всего таких в нашем регионе осталось восемь. 86-летний Алексей Николаевич - единственный, кто шел в составе особого батальона, бросившего к ногам победителей 200 фашистских знамен и штандартов.

Минировал подступы к Сталино

Его можно считать новогодним подарком. Родился 31 декабря 1924 года в селе Веселое (тогда Дубово) Межевского района Днепропетровской области. Вот только юность «подарка» сгорела в пламени войны.

- 3 августа 41-го призвали отца. В этот день мы с ребятами пахали в степи. А когда вернулись, нам сказали, что мужчин увезли в военкомат. Я даже не попрощался с ним, - признается Кужильный. - Страшно было, что никогда его больше не увижу. Но он, пехотинец, дошел до Берлина и возвратился.

Ровно через месяц всю молодежь собрали на комсомольское собрание в районном Доме культуры и предложили идти добровольцами на защиту Родины.

- Желали все - такое тогда было воспитание. Не смогли лишь горбатый парень да еще один, с грыжей, - припоминает ветеран.

Новобранцы, прошедшие комиссию, около месяца обучались на донецкой земле: в селе Красный Яр, неподалеку от Гродовки.

- Мы были зачислены в 38-й отдельный комсомольский инженерный полк, - продолжает Алексей Николаевич. - Я стал сапером-минером. В первом задании минировали подступы к Донецку, тогда - Сталино, со стороны Селидова. А на передовую попал в Дебальцево: обезвреживал противотанковые немецкие мины, когда фрицев немного отогнали. С обмундированием было туго, так мы вместо маскхалатов использовали… простыни.

Когда оборонял Ростов, служил в заградроте. «Не путайте с заградотрядом! - предупреждает фронтовик. - Если немецкие танки прорывали участок обороны, мы выезжали на машине и минировали предполагаемый маршрут противника».

А потом было очередное отступление. Долгое, трудное. «Как-то немецкие самолеты поймали нас в узком месте: с одной стороны - насыпь, с другой - солончаки. Так колошматили, что людей и технику с землей мешало», - вздыхает он.

Таким он был в 43-м.

Однажды его еще с двумя солдатами и сержантом оставили охранять в каком-то селе склад взрывчатки, на разгрузку которого вот-вот должны были прибыть машины. Прошло трое суток, а «вот-вот» так и не наступило. И когда промчавший на авто сквозь село начальник артдивизиона ошарашил, что часа через три тут уже будут немцы, саперы поняли - склад надо взрывать.

- Там было около 15 тонн взрывчатки. Грохнуло так, что пламя взметнулось вверх метров на 50, с некоторых домов посносило крыши, а ближайший от склада и вовсе развалился. Лесопосадка, стоящая рядом, оказалась будто срезана, - качает головой Кужильный.

Лишь на 23 сутки они добрались до своих. Там-то и узнали, что за ними уже на вторые сутки посылали взвод и пять машин, которые наскочили на немцев и почти все погибли.

Бил фрицев и бандеровцев

Потом был Северный Кавказ, кровопролитные бои за станицу Фонагорийскую. «Мы взяли ее почти без боя, но немцы бросили подкрепление и оттеснили нас. Четыре атаки отбили, а потом самолеты их налетели, буквально крыльями нас по голове шлепали. Там я был контужен», - рассказывает фронтовик.

Он остался в строю, гнал немцев, получивших смертельную рану под Сталинградом, до Кубани. Шел в первых рядах: минного наследства оккупанты оставили немало, работы саперам хватает и по сей день.

Когда оказался в полевом медсанбате («Смешно признаться: выдали нам английские ботинки, а я понатирал ими ноги до ран»), его завербовали в саперный взвод 227-го стрелкового полка внутренних войск НКВД. С ним прочесывал на Волыни леса, сражаясь с бандеровцами.

Хорошо проявившего себя Кужильного в числе 18 однополчан направили в Москву. Там он попал в 5-ю стрелковую роту 3-го стрелкового полка 1-й мотострелковой ордена Ленина Краснознаменной дивизии внутренних войск НКВД им. Дзержинского. Стоял на постах в ЦК партии, МВД. Видел вблизи Берию и Молотова, а дважды на трибуне - Сталина.

- День Победы встретил в Москве. Через открытые окна казармы с третьего этажа было видно, как люди выбегали на улицы в чем попало - даже в одеялах, наброшенных на плечи. Обнимались, целовались, смеялись и плакали, - улыбается он.

Сброс фашистских «тряпок»

Ах, как он был горд, когда узнал, что зачислен в состав особого батальона, которому предстояло во время первого Парада Победы бросить 200 фашистских знамен и штандартов к подножию Мавзолея!

- Готовили нас, собранных из разных частей (некоторые ребята прибыли прямо из Берлина), около месяца, - вспоминает Алексей Николаевич. - Отрабатывали построение, шаг, строй, дистанцию, четкость движения при поворотах, положение трофейных знамен и штандартов, сами броски. А руководил подготовкой старший лейтенант Дмитрий Вовк, уроженец села Новобахмутовка Ясиноватского района. 19 июня прошла генеральная репетиция на центральном аэродроме, а ночью 21-го - на самой Красной площади.

Ну, а 24-го их построили напротив Спасских ворот, лицом к историческому музею. Моросил дождь, но он не смывал праздничного настроения.

- В десять утра из Спасских ворот на белом коне выехал маршал Георгий Жуков, который принимал парад. Навстречу ему, также на коне, - маршал Константин Рокоссовский. Был зачитан праздничный приказ, потом под звуки марша мимо Мавзолея пошли сводные полки всех фронтов. И вдруг оркестр смолк, - Кужильный и сам делает паузу, после которой продолжает. - А когда раздался гром барабанной дроби, командир нашего сводного особого батальона махнул шашкой - и мы пошли. Сработали без сучка и задоринки - всё было доведено до автоматизма.

Шли коробками: десять шеренг по двадцать человек. Алексей Николаевич был правофланговым в седьмой. В касках, парадной форме. Бриджи еще царских времен: ткань «диагональ» (темно-голубая), френч, погоны, перчатки. Фашистские «тряпки» несли горизонтально, засунув за пояс большой палец, прижимая к телу древко.

- Мне достался штандарт кавалерийских войск, - продолжает ветеран. - Древко - дюралевая трубка, полотнище небольшое, с красной каймой и свастикой в середине белого круга. Не доходя метров 40 до исторического музея, мы повернули налево, прошли несколько метров, опять налево - и по прямой, к месту упокоения Ленина. Поравнявшись с ним, сделали поворот направо и замедленным шагом, шеренга за шеренгой, подходили и швыряли к подножию Мавзолея фашистские знамена и штандарты. Там еще была такая рештовка из досок: то ли, чтобы землю ими не осквернять, то ли, чтоб не мокли. Я в бросок вложил всю ненависть к тряпке со свастикой.

Ну, а потом был праздник. Над Красной площадью парил портрет Сталина, а над всей Москвой разноцветные прожектора образовали диковинный шатер. Который, впрочем, померк, когда в небе расцвел салют.

Схватка с туберкулезом

В октябре 45-го Кужильный был демобилизован: у него нашли открытую форму туберкулеза. Еще когда лежал в московском госпитале, к офицеру с соседней койки приходила сестра, приносившая какое-то особое лекарство. Он узнал рецепт и, вернувшись в родную деревню, стал лечиться именно этим методом.

- Мед, коровье масло, свиной смалец и сок алоэ берется один к одному. Плюс - полстакана сахара. Варит около двух часов, помешивая. А перед концом варки туда же добавляется крупная порезанная луковица и полстакана какао, - делится наш земляк. - Получается смесь темно-коричневого цвета. Чтобы была однородная масса, при остывании и густении тоже надо помешивать. Когда застыло - употреблять столовую ложку трижды в день, чем-то запивая. Я, к примеру, рассол использовал, соленым перцем закусывал. Лечился так чуть больше года. И туберкулез ушел.

Наблюдавшая его врач днепропетровского тубдиспансера только руками развела, когда увидела свежий рентгеновский снимок. От туберкулеза не осталось и следа! «Сказала, что я первый такой экземпляр на ее памяти. А было ей уже 75 лет», - улыбается Алексей Николаевич.

Судьба занесла его в Красноармейск, потом обосновался в Ясиноватой. С 1947-го по 1987-й работал на Донецкой железной дороге, испробовав чуть ли не все, связанные с ней, специальности: был в военизированной охране, отделе кадров, начальником караула сортировки, багажным раздатчиком, проводником, начальником поезда и штаба гражданской обороны на станции «Донецк», осмотрщиком внутреннего оборудования пассажирских вагонов в вагонном депо столицы края. Так что у него, почетного железнодорожника, имеются и профессиональные знаки отличия. Ну и, конечно, военные: ордена Оте­чественной войны 2-й степени, «Защитнику Отечества», «За мужество», медали «За оборону Кавказа», «За победу над Германией». Всего более 20 наград.

В Ясиноватой он нашел свою любовь - Анну Григорьевну. По иронии судьбы, родились они в один и тот же предновогодний день. Прожили в мире и согласии 51 год,  до самой ее смерти. Обе дочери Кужильного уже на пенсии, есть четверо внуков и столько же правнуков. Живет ими да ветеранскими делами. «Я, слава Богу, еще хожу. А многие уже нет», - качает он головой.

Из 360 с лишним ребят, уходивших вместе с ним воевать из родного Межевского района, назад вернулось 49. Почти все стали инвалидами. Сейчас в живых осталось четверо…

Мина снесла пилотку

Как-то во время боев на Северном Кавказе Алексей Кужильный в прямом смысле слова чуть не потерял голову.

- На ночь мы ставили боевое охранение на нейтральной полосе. Стоял в нем и я, - рассказывает житель Ясиноватой. - Занятая фашистами деревня была совсем недалеко. В шесть утра присылает комвзвода мне смену. И тот парень шел через поляну, тогда как я ранее двигался лесочком. Думаю, рвану и я по открытому, быстренько. Прошел половину расстояния, а тут немец ка-а-ак влепил по мне из ранцевого миномета! Одна мина грохнула впереди, вторая сзади. Это вилка получается. Не нужно быть гением, чтобы третью по центру, то есть по мне, зарядить. Бегу со всех ног, и вдруг - ж-ж-жих! - что-то по голове чиркнуло, сбив пилотку. Та самая, третья мина. Вгрызлась в землю прямо возле меня. Тут бы и конец бойцу Кужильному, но она... не взорвалась.