Хлеба созрели. Готовьте закрома и перевязочный материал

Комбайны на огневом рубеже

Государство проявляет прямо-таки отеческую заботу о механиках-водителях боевых машин. Их прячут за противоснарядной бронёй, а в случае прорыва линии боевого соприкосновения пускают вперёд минные тральщики.

Сельский же механизатор может рассчитывать исключительно на ангела-хранителя. Если тот постарается, то объект охраны благополучно завершит сезон полевых работ.

Мне могут возразить: «Дескать, танки созданы для боя, а комбайны - техника сугубо мирная». Всё так. За исключением одной детали. Известны многочисленные случаи, когда целью становились мирные землепашцы.

Вот что рассказал по этому поводу фермер из прифронтовой Еленовки Дмитрий:

- Наши парни позапрошлым летом засекли корректировщика. Но взять не сумели. Тот, завидя приближающихся людей, юркнул в заросли полосы отчуждения. И вот что любопытно: после этого миномёты с противоположной стороны перестали стрелять по комбайнам.

Нечто подобное месяцем позже произошло в окрестностях Новотроицкого, где за зерноуборочным агрегатом охотилась целая батарея. В результате комбайн получил несовместимые с дальнейшей эксплуатацией повреждения, а механизатор - касательное ранение левой ягодицы.

Осталась несжатой и хлебная нива на правом берегу Мокрой Волновахи. Механизированное звено из четырёх комбайнов дважды пыталось добраться до лежащего у линии боевого соприкосновения поля озимой, однако его всякий раз отгоняли миномётным огнём.

То есть, война поставила танки и комбайны на одну доску. Но если, повторяю, первые имеют противоснарядную защиту, то обшивку вторых с лёгкостью прошивают не только осколки, а и шальные пули.

Обед на солнцепёке

Бесконечные артдуэли и прочие виды пострелушек сельчане прифронтовой зоны считают неизбежным злом. Точно таким же, как побивший посевы град или нашествие прожорливого клопа-черепашки. Кстати, отданные на откуп сорнякам хлебные нивы стали благоприятной средой для размножения пожирателей злаков.

Свои коррективы в распорядок трудового дня внёс и комендантский час. Миновали времена, когда уборочную технику оставляли ночевать на полевых станах, чтобы с первыми лучами солнца вывести её в загонку.

Но в остальном землепашцы продолжают придерживаться заложенных ещё прадедами традиций. Обед поварихи доставляют прямо на рабочее место, а душевые кабинки, как и прежде, являются постоянными спутницами механизированных отрядов.

И, тем не менее, изменения заметны. Обслуживающий комбайны транспорт придерживается протоптанных в стерне дорог, а трава на опушках полезащитных полос остаётся непримятой. Да и места для кратковременного отдыха выбираются по принципу: неуютно, но относительно безопасно.

Так, с прошлого лета без малого год оставалась невостребованной запись, которую я сделал после посещения временного стойбища механизаторов одной из агрофирм Тельмановского района. Привожу её с сокращениями:

«Полдень. На именуемом «буханкой» вездеходе доставили обед. Повариха с водителем накрыли стол прямо в загонке на солнцепёке.

- Почему бы не устроить трапезу вон в той симпатичной балочке? - задаю вопрос бригадиру.

- Кто-то уже пытался в той, как вы говорите, симпатичной балочке шашлыки жарить, да противопехотная мина всю обедню испортила. Люди отделались испугом, а иномарка сгорела к чертям собачьим. Приглядитесь и увидите её остов.

- А полезащитная полоса чем плоха?..

- Можно расположиться и там. Но кто, простите, даст гарантию, что лесополоса свободна от мин и растяжек? Короче, рисковать людьми я не намерен».

А комбайн покинули в загонке

Шансов уцелеть не осталось...

Пора, наконец, поведать историю, которую я больше года берёг для подходящего момента. К сожалению, записана она с чужих слов. А всё по милости старшего блокпоста, который встретил нашу мобильную группу сердитой тирадой:

- Пропустил на свою шею комбайн, а чуть позже - два трактора, - раздражённо молвил служивый. - И теперь начальство обещает намылить эту самую шею мылом от блох. Так что даже не заикайтесь... Всё равно не пропущу к месту ЧП. Тем более, моё начальство тоже там разбирается... Если хотите что-либо разузнать, возвращайтесь в село и ждите.

Ждать пришлось до самого вечера. Уже в первых сумерках на полевой дороге показался караван из двух Т-150. Причём, задний следовал на многократно сращиваемом буксирном тросе и больше был похож на груду металлолома, нежели на трактор.

Не лучшим образом выглядели и облепившие технику механизаторы. У одного перевязана щека, у другого на лбу вздулась преогромная шишка, третий баюкал измазанную зелёнкой руку. Однако мне удалось разговорить мужика с перевязанной щекой. Назвался Виктором. От роду пятьдесят три года. До сегодняшнего дня комбайнёр, а теперь просто безлошадный труженик хлебной нивы.

- Настроение испортилось ещё в два часа дня, - повинился механизатор. - Да и щека под повязкой ноет. Так что буду предельно краток... Я только начал отбивать новую загонку на поле озимой, как комбайн сильно тряхнуло и положило на бок. Кабину и меня всего засыпало осколками стекла. Один застрял в щеке. Его потом ребята пассатижами выдернули, а порез перевязали. Так сказать, оказали первую медицинскую помощь.

- И что это было?

- Противотанковая. Колесо оторвало, правую сторону жатки завернуло в бараний рог. Удивляюсь, что сам отделался царапиной... Сообщил ребятам по мобильнику о ЧП. А те отвечают: «Едем на двух тракторах. Готовь буксир. Будем эвакуировать тебя вместе с повреждённой техникой. На всякий случай забронировали койку в больничке»...

- Взяли меня на буксир, - продолжает Виктор. - Начали движение. И тут вижу, как из-под правого колеса Т-150 вылетает огненный плевок. А следом тракторист Алёшка жаворонком из кабины выпорхнул...

Алёшка, как и Виктор, тоже родился в рубашке. Ушибся, конечно, когда приземлился среди опалённых огнём колосьев. Да оцарапанную руку теперь баюкает. Но это самое лёгкое из того, что могло произойти после подрывов комбайна и Т-150 на противотанковых минах.

- Рисковать мы больше не стали, - говорит в завершение интервью Виктор. - Взяли на буксир кучу железа, которая ещё недавно трактором считалась, а комбайн покинули. Видно, судьба его такая - быть съеденным в загонке ржавчиной.

Полевые дороги ведут на тот свет

Вот она, притаившаяся на обочине погибель.

Но далеко не каждому удаётся при контакте с миной отделаться ушибами и порезами. Житель Любовки, механизатор с десятилетним стажем Владимир, будучи выброшенным взрывом из кабины комбайна, получил тяжелейшие ожоги.

После наезда на противотанковую погиб докучаевец Игорь. Как рассказала вдова тракториста Ульяна, скорбную весть ей сообщили по телефону. Однако к месту трагедии не подпустили.

- Обочины и поле, - объяснил молодой женщине служивый, - напичканы минами всех мастей, о чём в своё время были предупреждены руководители сельхозпредприятий и фермеры. Да и знаки поставлены там не красоты ради...

Собственно, таблички с грозными надписями «Мины» в прифронтовой зоне встречаются на каждом шагу. На лесных опушках, у истоков полевых дорог и рыбацких тропинок. Заодно ими украшены руины промышленных предприятий, и даже кладбищенские ограды.

К сожалению, за три года войны у населения настолько притупился инстинкт самосохранения, что стар и млад перестали внимать табличкам с четырьмя буквами. Особенно этим грешат сельчане.

Так во время интервью с безлошадным комбайнёром Виктором я поинтересовался: что не позволило ему тут же покинуть заминированное поле?

 - Это же, по вашему, получается, что я должен был махнуть рукой на несжатое поле и технику, которую ещё можно восстановить? - после секундного замешательства ответил вопросом на вопрос механизатор. - И потом идти по миру с протянутой рукой?

Сказанное достойно настоящего мужика. Землепашца. Только не думаю, что имеется такая уж острая необходимость - платить за урожай человеческими жизнями.

Впрочем, частное мнение мало кого интересует. И жатву-2017 могут отменить только Небеса или полномасштабное начало боевых действий. А коль так, то не остаётся ничего другого, как готовить закрома для нового урожая и перевязочный материал для тех, кто выведет комбайны в поле.

Сергей ВАСИЛЬЕВ.