Репортаж из расположенного в Донецкой области поселка Седово (бывший Кривая Коса), родины легендарного исследователя Геория Седова. Сейчас это - неподконтрольная Украине территория. Но рассказ о другом...
Цена тараньки  - пять плетей

«Потом я гулял по расположенному на Кривой косе посёлку. Встретил старосту. Чудный человек, предан, как собака, но хитёр. Защищает своих. Когда неизвестные бросили бомбу в береговую батарею и я приказал расстрелять всех до единого жителей... староста распластался передо мною, попросил его одного расстрелять, а людей пощадить... Мне было жалко это сделать. Я приказал его хорошенько высечь».

Из дневника обер-лейтенанта полевой жандармерии Фридриха Шмидта. 1943 год. П. Седово.

Старый рыбак Константин Буданов, которого я по подсказе сотрудниц музея Георгия Седова обнаружил на поселковом рынке, об упомянутой экзекуции наслышан из чужих уст. Зато он стал свидетелем казни одной из своих землячек, матери пятерых детей.

«Такая вот тарань, - вспоминает Константин БУДАНОВ, -
при гитлеровцах оценивалась пятью плетями».

- Собственно, - вспоминает ветеран маломерного флота, - то была просто элементарная расправа. Знаете, немцы с румынами местных особо не жаловали. Имелись, наверное, среди них и нормальные люди, но большинство не скупилось на пинки и оплеухи. Сильно лютовали солдаты, которые выходили в море с нашими рыбаками и следили, чтобы те, упаси Боже, взяли самого мелкого бычка...

- Только народ всё равно рисковал, - продолжает Константин Дмитриевич. - Ведь дома голодная детвора. Вроде меня, пятилетнего... Между прочим, за украденную тараньку размером с ладонь полагалось пять плетей. Такую цену установил Шмидт-душегубец.

Фамилию многодетной матери отставной рыбак так и не назвал. Или запамятовал, или же не счёл нужным. Зато произошедшую расправу обрисовал в мельчайших деталях:

- Возле пакгауза стояла походная кухня. Там правил повар, такой рыжий, будто его голову осыпали корабельной ржавчиной. Стоим мы с дружками на

почтительном удалении, ждём, когда рыжий пёс, может быть, кинет вареных голов рыбьих. И тут смотрим, из-за угла пакгауза к поленнице рядом с солдатской кухней рука тянется... У нас тогда на топливо жуткий голод был. Какие деревья на Кривой косе имелись, все немцы с румынами вырубили. А местные больше камышом обходились.

- Дмитриевич, - окликнула собеседника покупательница. - Тарань почём?

- При немцах - пять плетей. Сколько сейчас, не ведаю. Не моё добро.

- Покупательница, похоже, вскоре забыла, зачем пришла. Стоит, слушает. Глаза, словно у обвиняемой, которой приговор зачитывают.

- Ну, так вот, - говорит в заключение старый рыбак, - повар тоже обратил внимание на попытку хищения. Цап за руку, и будто рака из норы, выволакивает тётку Галю. Та взмолилась: «Детям малым не на чем мамалыгу сварить. Пятеро их у меня!»... Только рыжий пёс не из добрых оказался. Вывел тётку Галю на берег и в затылок из винтовки стрельнул... А тогда погода вот такая чудная была. Только солнце после выстрела тучкой прикрылось. Наверное, не пожелало смотреть на убитую, которая лицом в волну упала.

Каюк - плавучий гроб

«Всё взрослое мужское население посёлка находилось ещё на фронте, поэтому было принято решение создать несколько женских рыболовецких бригад, среди которых коллективы, в которые входили Морозовы - Клавдия и Мария, Помазан Ксения, Евгения Сальникова и другие.

Ждать помощи было неоткуда, везде было тяжело. Тогда партийные организации рыбколхозов и поселковый Совет обратились к жителям с просьбой взяться за изготовление орудий лова, ремонт флота и подготовку техники. Только по колхозу «Заветы Ильича» нужно 520 сетей, а имелось 80. Ещё хуже было по колхозам им. Куйбышева и им. Микояна, где осталось всего 30 сетей».

Из справки. Октябрь 1943 года.

- С деда-прадеда, - рассказывает Константин Дмитриевич, - на Кривой косе существовал закон - часть первого улова раздать местным, в основном - малоимущим. Однако осенью сорок третьего этот закон пришлось серьёзно откорректировать. Нет, надзирателей в вышедших на путину каюках не имелось. Да и на берегу никто никого не контролировал. Но вконец изголодавшие земляки понимали, что улов нужен там, на фронте. Подходили, конечно, брали. Кто - пару мелких рыбёшек, кто - горсть тюльки. Мне потом из этой тюльки мать котлет-лепёшек напекла. Пополам с отрубями.

- Вкус помните?

- Ещё бы. Мать, правда, из экономии головки не отрывала. Поэтому рыбкины глаза на зубах почище чёрной икры трещали. Но то было для меня самое изысканное лакомство.

Сама же хранительница домашнего очага, по словам Константина, от даров осенней путины отказалась: «Кушай, я уже сыта».

- Это только потом, - горячится отставной рыбак, - я понял, какой подвиг совершили наши матери-рыбачки. Кстати, вы когда-нибудь выходили в море с рыбаками?.. Несколько раз на сейнере?.. Ну, тогда вы точно не способны оценить тяжесть громоздкого весла и всю ярость штормовой волны, которая захлёстывает неповоротливый каюк.

В толковых словарях «каюк» трактуется как «конец кому-нибудь», «крышка». Отсюда, скорее всего, и название рыболовецких судёнышек, которые, случалось, шли на дно при штормовых залпах. Особенно когда ими управляли посиневшие от недоедания и мужицкого труда женщины.

- Название в самую точку, - подтвердил Буданов. - Каждый выход женской артели в море на плавающих гробах - уже сам по себе подвиг. Трудовой и боевой. Жаль лишь, что на косе до сих пор нет памятника нашим матерям-рыбачкам.

Из хозяев в галерные рабы

«В 1945 году из Мариуполя получено три судна - «Ласточка», «Красноармеец», «Ермак» и три мототелюги. План первого полугодия выполнен на 216 процентов».

Из справки колхоза «Заветы Ильича».

Для полноты картины прошлых лет осталось лишь добавить, что земляки полярного исследователя Георгия Седова обзавелись целой флотилией сейнеров, морозильных траулеров и транспортных судов, что позволило им расширить район промысла от берегов малой родины до отдалённых районов Чёрного моря. Уже в мечтах видели собственные океанские траулеры (с чем чёрт не шутит, если дело ладится), однако бессистемный лов рыбы привёл к оскудению древней Меотиды, а негаразды в стране вынудили поставить на прикол испытанные сейнера.

Караван спешно возвращается.

- На моих глазах, - сокрушённо молвил Константин Буданов, - произошли вещи, которые трудно поддаются осмыслению. Toгдa, осенью сорок третьего года, женские бригады дали фронту столько рыбы, сколько выловили за пару лет перестройки крепкие мужики... Конечно, исчезли ценные породы, из промысловых остались только с бычком. Да и тех добывали поселковым кошкам на смех.

- Значит, море подвело?

- Ничего подобного. Просто люди перестали о нём заботиться. Перегородили, втоптали в землю малые реки, загубили нерестилища, брали сверх того, что положено брать человеку из моря.

- Люди ослабели? Морально, физически?

- И здесь я не соглашусь с вами. Возьмём для примера вашего давнего знакомого Василия Косогова. Богатырь во всех отношениях. И правильное сочувствие к морю имеет. Осенью прошлого года с помощниками проложил дорогу морской воде в Кривокоский лиман - одно из главных нерестилищ Азовья. Теперь остановка за земснарядом, а там, глядишь, спустя пару-тройку лет и море вновь наполнится рыбкой.

- Есть такое выражение: «Если рыбак вытащит сеть пустую...»

- То он никогда не скажет, что море пустое, - закончил Константин Дмитриевич. - Я знаю, кто это сказал.

- Коль не секрет?..

- Сильный человек. Настоящий рыбак. Который верит в удачу и собственные силы.

- Что же тогда мешает вернуть древней Меотиде славу самого рыбного водоёма планеты?

- То, что сильного человека, хозяина моря сделали, образно выражаясь, галерным рабом. «Лови, мол, рыбку большую и маленькую. А мы, председатели рыбколхозов, райкомовские секретари и прочее береговое начальство, дружненько будем думать за тебя»... Ну да ладно, давайте прощаться. Что-то мои старые кости отдыха просят. Да и свежий ветерок заработал. Словом, всё к шторму.

Выгрузка по варианту «лодка-кузов автомобиля».

То, что ветер действительно начал работать (на морском жаргоне означает его усиление), я убедился, когда вышел к рыбацкому стойбищу старого приятеля. К берегу спешил караван из двух судёнышок, шла торопливая погрузка тюльки из лодки на борт заползшего в море автомобиля, вездеход с непомерно пузатыми колёсами волок катер подальше от уреза воды.

И хотя улов был небогат, на лицах парней атамана Косогова я не заметил признаков разочарования. Ведь недаром же сказано? «Если рыбак вытащит сеть пустую, он никогда не скажет, что море пустое».

Сергей ВАСИЛЬЕВ.

Фото автора.