Открытие 17-го международного фестиваля «Звезды мирового балета» было посвящено 70-летию со дня рождения знаменитого танцора и хореографа Владимира Васильева. В честь такого события мэтр не только вышел на сцену донецкого театра оперы и балета, но даже задержался в шахтерской столице на два дня и посетил лицей при национальном университете, где ответил на вопросы его воспитанников и журналистов.

Украинская балетная школа всегда была виртуозной

- Владимир Викторович, какие у вас остались впечатления от юбилейного вечера?

- Я не очень люблю юбилеи, свои - тем более. А свой день рождения отмечал всего дважды. Первый раз, когда мне исполнилось тридцать лет, мы собрались с друзьями. Второй раз, в шестьдесят, - уже в театре. Следующий раз, по логике, будет в девяносто. Вообще, когда мне было двадцать лет, то казалось, что семидесятилетние - это дряхлые старики, которые уже не могут ни ходить, ни говорить. А сейчас я не ощущаю тяжести этих лет. Жаль только, что уже не могу быть таким быстрым, ловким, энергичным, как раньше. Внутри всё это клокочет, а выразить становится всё труднее.

- Как Вадиму Писареву удалось заманить вас в Донецк?

- Он позвонил, предложил, и я ответил: «Ну конечно, приеду!» Мы с Вадимом Яковлевичем очень давно дружим. Не помню, когда я его впервые увидел, но помню, что мальчик был необыкновенно одарен. Я сразу понял, что он, если будет умен, пойдет далеко. А он оказался мало того, что умным, так еще и безумно добрым. А добрым людям гораздо сложнее жить, чем равнодушным. Так что к нему я всегда готов приехать по первому приглашению. Я и был-то на Украине только у него в Донецке - не в Киеве, не во Львове, не в Харькове. А ваш город мне понравился - чистенький, умытый, люди приятные.

- Вы положительно отзывались о киевском хореографе, создателе театра «Киев модерн-балет» Раду Поклитару. А как вы вообще оцениваете уровень украинской хореографии?

- Украинская балетная школа всегда была очень сильной, я бы даже сказал, виртуозной - и у девочек, и у мальчиков. Что касается Раду, это человек, который мне очень близок. У него есть мысль. Его ребята не танцуют просто так, какую-то бессмыслицу, в них всегда есть чувство и интеллект. И делают это они крайне неординарно.

А вас, мальчик, я попрошу остаться…

- Как получилось, что вы, родившись в семье шофера, сделали своим призванием балет?

- Было это в 1947 году. Я учился во втором классе, и мой приятель Слава предложил сходить с ним за компанию в Дом пионеров, где он занимался танцами. Я и пошел - прямо после школы, у меня даже формы с собой не было. Просто так, совершенно не относясь к этому серьезно. Но когда мы пришли, меня просто поразила учительница, Елена Романовна Россе. Представьте, мы были детьми дворов, детьми войны, а она - гладко причесана, ее сопровождал аромат духов. Мне показалось, что просто вышла какая-то богиня. Удивительный человек, не от мира сего. Она сказала, что сейчас мы будем разучивать вальс. Раз-два-три, раз-два-три, шаг-подъем, шаг-наверх. И как-то мне сразу было очень легко это делать. Когда прошел час, она со всеми попрощалась, и вдруг сказала мне: «А ты, мальчик, останься. Сейчас придет старшая группа разучивать вальс, и мы с тобой будем показывать, как надо танцевать». Я был ошарашен: первый раз пришел случайно, и вот. После этого Елена Романовна поговорила с моей мамой, сказала, что у меня талант и мне надо учиться. Так всё и началось.

Владимир Васильев: «Я не ощущаю тяжести своих лет».

- Сразу после свадьбы вы с Екатериной Максимовой поехали на длительные гастроли в Париж. Вас наверняка поразил контраст тамошней жизни с советской. Не возникло желания остаться?

- Мы об этом вообще не думали. Это сейчас всё просто - можно пожить сколько хочешь и где хочешь, потом вернуться. А в то время перед тобой всегда стоял выбор: либо там, либо здесь. И ни у Кати, ни у меня никогда даже в голове не укладывалось, что можно взять и удрать. Хотя мы понимали, что если бы остались, то сейчас оттуда могли бы купить, наверное, весь Донецк. Но мы бы никогда не смогли бросить людей, которые нас здесь воспитали и которых мы любили.

- Что вы чувствовали, завершая карьеру, - удовлетворение от того, что сделали всё, что могли, или отчаяние от того, что могли бы еще много?

- Чувствовал ли я удовлетворение? Конечно же, нет. Я станцевал огромное количество спектаклей, и ни в одном из них мое выступление меня никогда до конца не удовлетворяло. У каждого есть своя оценка собственного творчества. В глубине души мы всегда знаем, как бы мы могли. И каждый раз мне казалось, что я мог бы сделать лучше. Но и отчаяния у меня не было. Совершенно спокойно ушел. В жизни у меня было очень много увлечений, поэтому для меня это было не концом всего, а просто переходом из одного состояния в другое. Уйдя со сцены, я стал вволю заниматься живописью, ко мне стали приходить стихи - и мне это очень нравится!

Самая духовная церковь - это театр

- Вы бы смогли сделать выбор между балетом, живописью и стихами? Возможен ли вообще в творчестве такой выбор?

- Преклоняюсь перед людьми, которые с самого начала выбирают свой путь и всю жизнь ему следуют. А я непостоянен, я очень увлекающийся человек. И если бы сейчас мне предложили заниматься только чем-то одним, сказал бы: не могу. Мне нравится разнообразие. Но существует одно необходимое качество для любой профессиональной работы: когда ты чем-то занимаешься, нужно довести это до конца. Разбрасываться в то время, когда твоя задача не доведена до конца, я бы не советовал никому. Вот тут надо быть целеустремленным.

- Вы пишете портреты, пейзажи. Почему темой ваших картин никогда не становится балет?

- Долгие годы всё мое творчество было подчинено только балету. Поэтому живопись - это выплеск того, что я не делал раньше. И живопись, и стихи - это для меня как иммунитет от тяжестей и горестей жизни. И в мою жизнь они пришли внезапно. Вот тут поверишь, что есть наверху что-то выше нашего понимания, что в трудные минуты дает тебе возможность выплеснуть всю боль.

- Значит, вы - верующий человек?

- Безусловно. Но я не сторонник всевозможных ритуалов. Когда я был маленький, мама меня каждую неделю водила в церковь. Но с годами чем больше я стал задавать вопросов о жизни, тем меньше стал ходить в церковь. И сейчас я это делаю крайне редко. Почему-то я там не обретаю покоя. Моя мама всегда возвращалась из церкви просветленной, очищенной. А у меня этого состояния никогда не было. Я не могу, когда мое самое сокровенное - мое обращение к высшему, проходит в толпе людей. Они мне мешают. Может быть, это еще детские воспоминания. Когда я был маленький и стоял с мамой в церкви, стоило мне повернуть голову, как злобные старушки начинали шикать: «Мамаша, что вы сына не воспитали, что он у вас вертится?» И они меня так пугали, так нервировали! В церкви я не чувствую единения всех, кто там собрался. Зато я чувствую его в аудитории, когда ты с помощью своего артистизма увлекаешь тысячи людей, и они входят в тебя, так же слышат музыку и видят образ, живут той же жизнью. Вот в этом для меня заключается подлинная духов
ность.

Семьдесят лет - время возвращаться на сцену

В вечер открытия фестиваля «Звезды мирового балета» на сцену выходили артисты донецкого театра, солисты Мариинки, Большого театра и «Киев модерн-балета». Но больше всего времени и внимания досталось, конечно же, Владимиру Васильеву.

Юбиляр показал трогательную хореографическую миниатюру на «Балладу» Шопена, ради которой он, спустя двадцать лет после окончания карьеры, снова вышел на сцену. Как рассказывает сам Васильев, в 2009 году, вскоре после смерти жены Екатерины Максимовой, с которой они были неразлучны с самого училища, он случайно услышал эту музыку и вдруг почувствовал, что она очень точно совпадает с его настроением. Так родился номер, в котором уже немолодой артист танцует с 18-летней балериной Дарьей Хохловой. Конечно, сложных пируэтов и прыжков Васильев уже не делает, миниатюра построена больше на чувствах, смысловых подтекстах и актерской игре. До дончан ее пока видели зрители только трех городов - Москвы, Нью-Йорка и Перми.

Постепенно чисто балетное мероприятие превратилось в настоящий творческий вечер Владимира Васильева. Прославленный танцор продемонстрировал не только способность танцевать в семьдесят лет, но и свои живописные полотна, и стихи. Не обошлось и без подарков. Свое почтение легенде балета засвидетельствовали первые лица города и области. Губернатор Анатолий Близнюк преподнес Васильеву пейзаж от донецких художников, донецкий мэр Александр Лукьянченко - хрустальную розу, символ нашего города, а организаторы фестиваля - икону.

* * *

Я рад тому, что я живу,
Что светит солнце яркое,
Что ночь сменяет синеву,
Что и во сне и наяву
Мне смерть пока не каркает.
Я рад огню, жаре, теплу, 
Я рад морозу крепкому.
Я счастлив, когда по стеклу
Стучится ветер ветками.
Я шуму рад и тишине,
Толпе и одиночеству,
Когда зовут по имени, 
Или зовут по отчеству.
Я рад всему, что есть вокруг
Меня и что я чувствую.
Никто не враг мне, а я друг
Вам всем,
во всех присутствую.
Я к бесконечности плыву,
А где она, кто ведает?
Я рад, что я еще живу,
Что все живые на плаву,
И всё течет, как следует.