Сегодня исполняется 200 лет со дня рождения Семёна Гулака-Артемовского - знаменитого композитора, автора первой украинской оперы «Запорожец за Дунаем». К его юбилею Нацбанк выпустил серебряную монету номиналом 20 гривен, а в райцентре Городище (Черкасская область), откуда родом Семён Степанович, пройдут праздничные мероприятия в музее великого земляка, восстановленном три года назад стараниями потомков Гулака-Артемовского.

На божьей службе

Родился он в семье священника и с детства пел в церковном хоре. Кое-как осилил Киевское духовное училище. В аттестате было написано: «Способностей хороших, ленив и преленив, успехов малых». Не блистал и в духовной семинарии. Но это - в богословских науках. А в пении он был среди первых. Митрополит Евгений (Болховитинов) рекомендовал Семёна в хор Софийского собора.

Когда этот самородок уже восьмой год пел в хоре Михайловского монастыря, бархатный баритон 25-летнего Семёна услышал композитор Михаил Глинка, приехавший в Киев отбирать певчих для Придворной императорской капеллы. Он был поражён талантом Гулака-Артемовского и предложил ему перебраться в Петербург.

Семён прибыл в город на Неве в октябре 1838 года. Так как он принадлежал к духовному сану, состоять на гражданской службе не мог. Лишь добившись разрешения от Синода православной церкви, Глинка стал готовить украинца к оперной сцене.

Исполнил 51 оперную партию

Занятия вокалом, правильной постановкой голоса сменялись общением с друзьями композитора. А там, что ни имя - легенда. Художники Брюллов и Айвазовский, музыканты, поэты. Тогда же произошло знакомство с Тарасом Шевченко, с которым Семён Степанович дружил всю жизнь. Во время ссылки поэта Гулак-Артемовский писал ему, высылал деньги. Он же одним из первых встречал экс-каторжника в Петербурге. А незадолго до смерти Кобзаря написал посвящённую ему песню «Стоїть явір над водою», которую до сих пор многие считают народной.

Чтобы отшлифовать талант украинца, Глинка устраивал его концерты. Попавший на один из них владелец уральских заводов и меценат Павел Демидов был так очарован пением только набирающего форму Гулака-Артемовского, что профинансировал его поездку во Францию и Италию для завершения музыкального образования. В 1841-м Семён дебютировал во флорентийской опере. А год спустя вернулся в Петербург, где на протяжении 22 лет (!) пел в Императорской русской опере (потом ещё год - в Большом театре в Москве). За время своей певческой карьеры Гулак-Артемовский исполнил 51 оперную партию, выступил в 11 водевилях и комедиях.

Стал Карасём

Мало кто знал, кроме жены Александры Ивановны (дочь декоратора московских театров, талантливая пианистка и арфистка подарила Семёну Степановичу троих детей, которые, к сожалению, умерли в раннем возрасте), о его тяге к сочинительству.

Сюжет «Запорожца за Дунаем» подсказал историк Николай Костомаров. А либретто, тексты вокальных и разговорных номеров, оркестровая партитура и клавир - детище Семёна Степановича.

Премьера состоялась весной 1863-го на сцене Мариинского театра. Её автор исполнял партию удалого казака-подкаблучника Карася. «Композитор показал свой блестящий комедийный талант», - писали газеты. Вряд ли тогда кто-то догадывался, что эта опера переживёт многие другие, куда более популярные на тот момент…

Похоронен Гулак-Артемовский, проведший последние годы жизни в Моск-ве, на Ваганьковском кладбище. Со временем могила обветшала, но в 1952 году усилиями артистов музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко на ней был установлен новый памятник.

«Это не искусство,  а дар»

Семён Степанович составил «Статистические-географические таблицы городов Российской империи», а также… лечил хвори нетрадиционными методами. В 1884-м, спустя десять лет после его смерти, петербургский журнал «Ребус» привёл воспоминания одной московской барышни. Она рассказывала о том, что Гулак-Артемовский проводил лечебные сеансы, во время которых поднимал на ноги даже тех состоятельных больных, которые безуспешно лечились за границей. А уж скольким беднякам вернул здоровье! Причём делал это бесплатно, «заряжая» воду и маслиновое масло, а потом ему одному известным способом «магнетизируя» пациентов. «Это не искусство, а дар, и я не имею права брать за него вознаграждение», - объяснял он.