Лена Темникова поставила точку на браке с бывшим «фабрикантом» Алексеем Семеновым после участия в «Евровидении-2007». А ее бывший муж написал предисловие к своей книге: «Если бы не моя навязчивая любовь к этой красивой мрази, развалившей наши отношения запертой дверью туалета, то я бы никогда не написал эту книгу. Я тебя ненавижу, сука… …и посвящаю ее тебе».  

— Алексей, зачем ты пошел на «фабрику», ведь в реалити-шоу вы ясно показали, что не стремитесь делать певческую карьеру… 
— На тот момент я был состоявшимся 27-летним телевизионным продюсером. И «фабрика» заинтересовала меня скорее как психологический проект, проект отношений. И главным образом как продюсера — ведь потом я запустил аналог российской «фабрики» на Украине…

Сам я петь не умел, но понял, наблюдая за первыми реалити-шоу, что берут на них личностей неординарных. Поэтому я в первую очередь продумал свой образ: на отборочный тур я напялил рубашку за доллар, купленную в секонд-хэнде, смешные очки с толстыми дужками и туфли за 750 баксов, в которых накануне собирался жениться (но свадьба развалилась). Об этом я рассказал на собеседовании, и Файфман обещал отдать мне деньги за эти вещи, если с «фабрикой» у меня не сложится. Так что теперь он мне должен… 

— Но петь-то все-таки пришлось — как же ты смотрелся на фоне претендентов, не обделенных голосом и слухом? 
— Честно говоря, придя на кастинг, я увидел 5 тысяч претендентов с баянами и виолончелями в руках, поющих лучше Баскова. Выпил для храбрости бутылку коньяка в азербайджанском кафе на ВДНХ и пошел на первый отборочный тур. Сам не пел, а громко кричал, дыша алкогольными парами. Танцевал примерно как мультипликационный персонаж. Но мне вдруг дали зеленую карточку для прохода в финал, на что я страшно удивился: «Мне?» — «Вы что, дебил?» — ответила помощница организаторов. 

— Хоть немного волновался, что тебя не примут? 
— На тот момент это было самое важное мое в жизни желание! А если ты чего-то по-настоящему жаждешь, это чувство пожирает тебя — не можешь спать, есть… Три ночи я в таком состоянии ждал приглашения на шоу. В последний вечер я включил телевизор прямо на клипе Максима Фадеева. А следующей была песенка, под которую мы танцевали на отборочном туре… Я очень верю в какие-то знаки и уже не сомневался, что прошел. И утром мне действительно позвонили...

— Ты говорил, что в влюбился в Темникову с первого взгляда… 
— Мы с Леной познакомились еще во втором туре. Она сидела в зрительном зале, маленькая одинокая девочка из Омска. Я сам из Нижнего Новгорода, понимал, как тяжело одному в столице, ну и подсел. Мы разговорились, обменялись телефонами и с тех пор дружили и поддерживали друг друга всю «фабрику». Тогда нам еще было не до любви, если честно.

— У тебя не со всеми так хорошо складывались отношения на проекте… 
— Российский народ считал, что я ублюдок, — все мои поступки и слова, нарезанные при монтаже, выглядели дурацкими. Я получал ругательные письма от телезрителей. Даже записался на прием к психологу. «Почему из меня делают клоуна?» — я поставил ультиматум. Рассказал специалисту о своих достижениях в жизни, которые никак не вязались с образом шута. 

Стилисты покрасили мне волосы в белый цвет, отпустили бороду, и я стал внешне очень похож на двух друзей продюсера Макса Фадеева. А он-то как раз видел меня настоящего, однажды так задумчиво сказал мне об этом: «Семенов, а ты ведь не тот, ты другой». Я очень люблю Макса Фадеева, но если он прочитает это признание, его передернет — больно уж активную роль он сыграл потом в нашем разводе с Леной. 

— Ты чувствовал себя старше всех «фабрикантов»? 
— Это ошибочное мнение… Мне было 27 лет, а Ираклию и Женьке Рассказовой по 25, с Пьером Нарциссом мы ровесники… Но я был для них старик — потому что до этого долбил и выгрызал эту жизнь. Просто по опыту был старше. По ночам я меньше всех спал — отдыхал от них, смотрел телевизор в холле. И часто фабриканты по одному выползали ко мне из постелей, садились рядом, болтали. Так, Маша Ржевская однажды положила голову мне на колени и заснула. Мне приятно, что я подвигал их на общение. 

И с Ленкой у нас повелось валяться по ночам под роялем и рассказывать друг другу о себе. Я — про свою тогдашнюю девушку, она — про своего парня, с которым встречалась со школы. Это было похоже на банальную романтическую комедию. 

«ОНИ КАТАЛИСЬ ПО ГРЯЗНОМУ ПОЛУ И СМЕЯЛИСЬ. КАК ДИКИЕ И ТУПЫЕ, КАК ЛЮБЯЩИЕ И ЛЮБИМЫЕ» («Голые циники». Алексей Семенов.) 

— Как же реагировали ваши «партнеры» на то, что вы ночи проводите вдвоем под роялем? 
— Тогда еще не было ощущения и со стороны не выглядело как очень сильная влюбленность — она осознавалась потом. Однако уже на «фабрике» мы оба расстались со своими вторыми половинками. 

Лена сделала это прямо со сцены. Ее омский парень пришел на один из итоговых недельных концертов и сидел в зрительном зале. Темникова под гитару исполняла песню из кинофильма «Ирония судьбы», пристально глядя ему в глаза: «Благословляю вас на все четыре стороны» — нам всем было понятно, что она отпевала их любовь, которую переросла, прощалась с ним этой песней. Публичный человек начинает признаваться в любви и ненависти тоже публично — и чтобы меня изводить, Лена потом пользовалась прессой в своих интересах. 

— И все-таки, когда стало понятно, что между вами больше, чем дружба?
— В мужской комнате на «фабрике», конечно, разговоры всегда были только что о сексе. Но я понял, что полюбил, лишь когда вылетел с проекта… Ленина подружка Полина Гагарина всегда голосовала против меня как человека не поющего. А мы с Темниковой, конечно, спасали друг друга. После двух номинаций меня выручила команда, а третьей я уже не пережил.  Когда же на проекте остались одни девочки, мы с Нарциссом стали их навещать. И у меня уже было ощущение, что я иду в гости именно к Лене… 

— Не хватало ее… 
— Дико… А после окончания «фабрики» мы постоянно встречались, ходили в кафе. Через четыре месяца мы все отправились в гастрольный тур по России. И постоянно сидели друг у друга в номерах…

— С Темниковой все складывалось легко и непринужденно, и однажды я сказал как бы в шутку: «Может, поселишься уже у меня?». А вечером в дверь постучали, на пороге стояла Лена: «Поможешь перетащить вещи?». Совместное проживание нам выходило в два раза дешевле, чем остальным «фабрикантам». Те злились, что в гостиницах у нас самые лучшие номера. Я им предлагал тоже жить по двое — например, Нарциссу и Ираклию… Мы ржали, а они продолжали дуться. И конечно, наш роман держался в секрете от фанатов, которые дежурили у гостиницы. Мы порой не могли выйти на улицу из-за них. Это однажды в Вологде даже стало причиной моего конфликта с Максом Фадеевым. 

— И Лена, конечно, тоже была здесь замешана?
— Да, я как мужчина должен был о ней заботиться, беречь. А тут звонит Макс из Москвы: «Темникова, срочно приезжай, будем песню записывать»… Но билетов на самолет не оказалось, в СВ тоже... То есть Лена, которую у гостиницы караулили фанаты, должна была ехать в купе с тремя неизвестными людьми. «Почему нельзя перенести на завтра?» — спросил я Фадеева. Тот стал орать: «Перестань играть в главу семьи!» — а на самом деле ущемлялась его натура, это Фадеев хотел быть начальником над всеми «фабрикантами». И Лена осталась на ту ночь со мной: «Наши отношения важнее». А Макс из чувства мести отдал композицию певице Монокини. 

— Гастрольная любовь — одно, а как она развивалась в реальной жизни — после тура? 
— Я безумно хотел жить семьей. К тому времени, когда я попал на «фабрику», я уже состоялся как профессионал и очень хотел ребенка. Мы с Леной частенько мечтали на эту тему, строили планы, как все влюбленные пары…  После тура мы сняли квартиру и прожили вместе около четырех месяцев — до свадьбы. 

— Насколько мне известно, брак у вас заключился спонтанно… 
— У нас с Леной все так было: «А может, поженимся, Темникова?» — «Давай!». — «А может, завтра!» — «Ура!». Мы провстречались до этого ровно год — официальную дату я не помню, да она и не важна. Я позвонил друзьям, они втиснули нас в тесное расписание загса. На церемонию жених с невестой ввалились в джинсах и майках-алкоголичках на бретельках — все в окружении выпускников третьей «фабрики». Шампанское ящиками, цветы — а как же. Гости с других свадеб бросились нас фотографировать. Потом мы кортежем ездили по Москве и искали ресторан — заранее мы его тоже не заказывали. И нашли как раз напротив «Останкино» — там еще свинья такая стоит. 

— А как же знакомство с родителями? 
— Моя мама и брат успели приехать из Нижнего. Ленины из Омска, конечно, и вовсе не успели бы добраться до столицы в такой срок… Мы позже познакомились. А так: кому нужны эти традиции? Люди мы были самостоятельные, а эффект неожиданности привнес драйв в скучную церемонию. 

— И как случилось, что жизнь разбросала вас по разным странам? 
— Уже на следующий день после свадьбы я уехал на Украину. Заниматься  предвыборной кампанией — тогда как раз готовилась «оранжевая революция». Я всегда хотел жить в Киеве, а Лена осталась в Москве, потому что там был Фадеев. Потому что звездой можно быть только в Москве… А я, честно говоря, устал от «фабрики» — где бы я ни появлялся, был человеком Фадеева. За этот ярлык никто не заглядывал. 

«ОН НАЧАЛ СКАНДАЛИТЬ СПЕЦИАЛЬНО, ЧТОБ В РУГАНИ СООБЩИТЬ ЕЙ ПРО ТЕЛЕПРОЕКТ… ОН СЧИТАЛ, ЧТО ТАК БОЛЕЕ МЯГКО ПРОЙДЕТ МОМЕНТ РАССТАВАНИЯ. ДВЕ НЕДЕЛИ ВОЛНЕНИЯ ПОХОЖИ НА ЦЕЛУЮ ВЕЧНОСТЬ» («Голые циники». Алексей Семенов.) 

— А Лена знала о твоих планах? 
— До этого мы долго обсуждали мой отъезд — проект длился полгода. А семьей мы планировали потом жить на Украине. Но за время моего отсутствия наши отношения перетекли в такое русло, что возвращаться мне стало не к кому. 

— То есть в «скоропостижном» браке был и расчет — ты хотел им привязать к себе Лену на время своего отъезда? 
— Возможно, но скорее это было бессознательно. Все вдруг стало очень сложно. Выяснилось, что Лена сначала хочет карьеру, а уже потом семью: «А давай позднее ребенка заведем, года через четыре». Но я-то уже был готов! Что может быть важнее? Машка Ржевская и Полина Гагарина почему-то без проблем вышли замуж, родили прекрасных малышей, и их работе это не помешало. А у Темниковой возникла дилемма. И даже, когда она вскоре победила на «Евровидении», ей этого было все еще недостаточно, чтобы остановиться наконец. 

«ОН ВСПОМНИЛ, КАК ОНА СОВЕРШЕННО СПОКОЙНО ОТКРЫЛА СУМКУ И ПРОГЛОТИЛА ПРОТИВОЗАЧАТОЧНУЮ ТАБЛЕТКУ. ОНА СДЕЛАЛА ЭТО ТАК ПРОСТО И МИЛО, ЧТО ЭТО ВРЕЗАЛОСЬ В ЕГО ПАМЯТЬ НАВСЕГДА» («Голые циники». Алексей Семенов.)

— Как часто вы виделись в браке? 
— Она приезжала в Киев на неделе, выдавалось свободное время — мы обсуждали ее возможный переезд ко мне. И вдруг у нее звонил мобильный — ее срывали на интервью в Москву. Темникова хватала шмотки и бежала в аэропорт. Я пытался увещевать: «Лена, что ты делаешь? Мы же не успели поговорить о нас!». 

Потом я приезжал к ней в Москву, мы вместе отправлялись на корпоративы в бары-караоке, где она должна была петь для публики. Лена стояла на сцене, посвящала своему супругу песню о любви, а я сидел за столиком и в натуре рыдал, глядя на нее в лучах софитов. 

— Ревность к сцене? Может, ты хотел оказаться на ее месте? 
— Да нет, это все наши различные интересы! Мы могли потом снять шикарный номер в отеле, предаться страсти, после чего Темникова лежала на кровати и рассуждала: «Я не для тебя. Тебе нужна мамочка для твоего будущего малыша». Она все прекрасно понимала… 

И главное, что у обоих у нас благополучные, счастливые родители. В кого же мы такие пошли? Отщепенцы какие-то. И тогда я понял:  это шоу-бизнес так ломает  психику, что тебе уже не хочется жить по-человечески. Мужья певиц, которые постоянно в гастролях, несчастливы. Только если они не продюсеры своих жен. Я это на своей шкуре испытал. 

— А почему на программе «Пусть говорят» Малахова Лена Темникова заявила, что вы вообще никогда не были женаты? 
— Виновата «желтая пресса» — журналисты стали интересоваться, почему мы после свадьбы живем не вместе. И одна газетенка переврала мои слова — выставила Лену в невыгодном свете. Темникова парировала мой выпад публично — на программе у Малахова: «Кто замужем? Я не замужем… Алексей Семенов? Да вы что, он был участником нашего проекта, потом выбыл, я не помню даже, как он выглядит». Тут у меня срывало крышу — я звонил ей, писал гневные эсэмэски… Давал в прессу свои комментарии… Между нами разразилась информационная война. Тогда я написал книгу и публично посвятил ее Темниковой… История в ней художественная, но частично отражены и наши взаимоотношения.   

— То есть ты пытался своим литературным опытом отомстить жене?
— Отомстить, объяснить, просветить… 

— Удалось? 
— Мы перестали видеться совсем. Это случилось, когда группа «Серебро» приехала в Киев и я хотел зайти к ним в гримерку, чтобы договориться о встрече. Но меня не пустили охранники по личному приказу Фадеева. «Вы параноики, а Макс — чудак на букву «м». Мы просто хотели поужинать». Но сама Лена так и не вышла тогда ко мне. И я поехал домой. 

— Сколько же длился ваш «гастрольный брак»? 
— Официально шесть лет, хотя последние четыре года мы не встречались. Только ругались постоянно, даже по телефону… Если начинался обычный разговор, заканчивался он тем, что мы мочили друг друга по всем статьям… 

В то же время нас держало то, что мы муж и жена. Одно время мы сильно напивались — каждый в своем городе — и созванивались по ночам. Просто болтали и понимали, что не так одиноки. В то же время у нас уже были романы на стороне. Мне звонили журналисты: «А как вы относитесь к тому, что Темникова встречается с дрессировщиком Запашным?». Я отвечал: «У моей жены слишком высокий интеллект, чтобы она снюхалась с циркачом!». 

«ОН ОТКРЫЛ ДВЕРЬ СПАЛЬНОЙ КОМНАТЫ, ВОШЕЛ И ВКЛЮЧИЛ СВЕТ. ОНИ СПАЛИ, ОБНЯВШИСЬ В КРОВАТИ. В ЕГО КРОВАТИ. ЧУЖОЙ МУЖЧИНА ОБНИМАЛ ЕГО ДЕВОЧКУ» («Голые циники». Алексей Семенов.)

— Что же подвигло вас развестись официально? 
— Все та же «Фабрика звезд», только украинская, замкнула этот порочный круг. Мы с Леной оба долго не встречали достойных людей. Всегда же сравниваешь… Это же понятная вещь… А потом я познакомился с моей Аней — больше года назад. Она участвовала в отборочном туре на украинскую «фабрику», и я ее отсеял. Не взял в проект. Спустя год нас познакомил Иракли, когда мы с ним отдыхали в Одессе. Тогда я сразу понял, что Аня — моя настоящая жена, моя настоящая любовь… В тот день, вечером, она играла на скрипке в дельфинарии, а следующим утром пела в церковном хоре храма Серафима Саровского. И если до этого штамп в паспорте был моим спасением, тут он вдруг стал для меня тяжелым грузом. А развелись мы с Леной буквально в январе этого года — я подал заявление, и администратор Темниковой передал мне ее документы. 

— Лена знает, ради кого ты с ней развелся? 
— Темникова мне позвонила на следующий день после того, как я опять женился. Думаю, мы разговаривали последний раз. «Мы с Аней беременны! — сообщил я ей. — Будет девочка. Назовем ее Миша». Темникова завизжала — обрадовалась. Спрашивала, когда увидит нашу малышку. Я в то же время анализировал свои чувства: ничего не дернулось у меня в душе. 

И Лена стала известной певицей, а я завел семью. Так мы оба получили что хотели, только отдельно друг от друга. И теперь счастливы не вместе. Я хотел бы попросить у Темниковой прощения за то, что когда-либо говорил про нее. Это мои последние слова про наши взаимоотношения. Они закончились. Занавес.