То, что смысл ценности реалий начинает ускользать, уплывать, как ёжик в туманной речке, Алёна почувствовала сразу, как в двери грюкнула дата в две пятерки. Вроде ничего не изменилось, и она прежняя, а острота ощущений выветрилась. И хотя пыталась спрятаться за мажорной фразочкой, мол, «Жизнь после пенсии продолжается», звучала та немного фальшиво.

Неожиданная встреча

За что уцепиться, чтобы совсем не пойти ко дну? За любимого мужчинку, который появляется в дверях с точностью хронометра - раз в две недели, когда жена отправляется с подругами в сауну? За дочку, которая с первых тактов разговора начинает брать высокую ноту: «качать права» и «нагнетать»? А весь повод заключается в том, что она - Алёна - неправильная бабушка, живет только для себя. Но примерить на себя публично ещё и это «звание» - это значит совсем пасть. Разве для этого она всю жизнь работала над собой?

Скривив недовольно губы, она прошлась по торговым рядам, выбирая шмотки. Не самые дорогие - серединка на половинку, которые вполне можно будет потом представить коллегам на работе (слава Богу, ещё не попросили на выход) как куда более значимые.

Прикупила парочку - как раз на полученный первый благотворительный «взнос» от государ-ства. И постучала высокими каблучками в сторону остановки, чертыхаясь, что для этого нужно преодолеть подземный переход, который на Красном базаре давно стал отдельной торговой точкой. Чего там тебе только не попытаются втюхать.

В боку неожиданно кольнуло, она вспомнила, что утром забыла выпить таблетку от давления. Так, на полусогнутых, и доковыляла до тётки, что стояла с ручным тонометром в сторонке. Та деловито пристегнула ремешок, отследила быстро бегущие на экранчике циферки, но вместо итога выдала что-то совсем несуразное: «Мадам, совсем не признаёте, что ли?»

Алёна с недоумением похлопала ресницами. И лишь когда та проорала на весь переход: «Алёшка, ты что, совсем сдурела?», - узнала её. Только один человек так называл её - бывшая одноклассница и лучшая подружайка. Такое понятие они изобрели лично и закрепили еще в детстве первым в жизни распитием спиртного на 1 мая. Дворовые мальчишки притащили бутылку водки, а чтобы случайные прохожие не разглядели криминал, «закрасили» ту пивом. Из граненого стакана все и отхлебнули по разу. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы мгновенно окосеть и, отплевываясь, потом долго прятаться от родителей, дав на всю последующую жизнь антиалкогольную клятву.

Притяжение

Их притянуло друг к другу, как разные полюса. Алёна тщетно пыталась пробиться в отличницы, что у неё получалось откровенно слабо, но на это её «строила» мама - обладательница единственной домашней библиотечки у них в проулке. С ненавистью долбила по клавишам старенького пианино, всегда переводя часы вперёд, чтобы раньше встать из-за пыточного инструмента. Была колобком, с рассыпанными по физиономии и плечам россыпями веснушек и тяжелым комплексом, что никогда никому не понравится.

В общем, суммировать всё это и составить абсолютно обратную картинку - и получайте Томку. Изящную и брюнетистую сорви-голову, облазившую все деревья в окрестности, плевавшую на оценки, которые ей выставляют в дневник, свободную, как птица, из немного проблемной семьи - отец любил опрокинуть рюмку. У Алёны это обстоятельство в семье тоже присутствовало, но тщательно скрывалось от окружающих и поэтому в общий «зачет» не шло. А вот в их личном, наверное, сыграло свою роль.

По крайней мере, когда Томка, однажды застукав её папашку за этим делом, потом сочувственно сказала: «Бухает? Мой тоже. Не боись, неприятность эту мы переживём», Алёне стало почему-то легче. А потом, когда они вывели формулу совершенства - сложить их вдвоем и разделить пополам - стала избавляться от комплексов. Её избрали в комитет комсомола, плюс перестала есть хлеб, чтобы похудеть. И когда сбросила два кг, сей факт был отмечен торжественным поеданием большого торта на пару.

Про любовь и предательство

Они прописались вдвоём на последней парте, с которой школьные проблемы казались несущественным пустяком и за которой было так удобно играть в буриме - короткие стишки на предложенные рифмы. Томка всегда подсовывала Алёне такие пакостные, что просто ужас. А та изворачивалась и выдавала шедевры типа: «К нам однажды амбалов группа принесла в класс кучу трупов», после прочтения которых у обеих начиналась истерика.

Особенно на уроках физики, которые они ненавидели единодушно. Попробуй, найди закон, по которому действует поговорка «коси, коса, пока роса». И кому это вообще надо? Игра в буриме подтолкнула Алёну к стихотворчеству. И именно Томка запоем читала её «произведения» вслух и заучивала «на века». Про любовь, про предательство. А ещё они самозабвенно мечтали, что когда-то наступит день, и они смогут заглянуть, если не за горизонт, то хотя бы за дымящие трубы завода.

Аплодисменты в переходе

«Как мы расстались? С какими словами? Почему потом ни разу не встретились?» - мучительно пыталась вспомнить Алёна, вполуха воспринимая бурный рассказ бывшей подруги обо всех одноклассниках, с которыми она старается поддерживать связь до сих пор:

- На днях Фотя звонил! («Господи, ЧТО такое Фотя и с чем его едят?» - попыталась вспомнить она, с некоторой неловкостью заметив, как торгующий и покупающий народ начинает на них оглядываться с интересом. На них - таких разных и непохожих. Её - изящную и утонченную - в приличненькой полудубленке (кому нужно отчитываться, что приобрела ту в секонд-хэнде) и полноватую простоватую женщину в объемной куртке, исключающей даже намёк на наличие талии).

- Ты от Гурченко, видать, решила не отставать, - Тамара по-свойски ткнула кулаком в бок, словно они виделись только вчера. - А я вот, совсем наоборот. Слышь, тоже стихами заговорила, как ты когда-то. Я ведь до сих пор помню. Хочешь прочитаю?..

К ужасу Алёны она выразительно, на весь переход, начала декламировать: «Ах девчоночка моя, ты девчоночка, до чего ж весела твоя челочка».

- Это ты про вредину из 10-а написала - Таньку-выскочку. Ух, и врезала ей...

Народ дружно проаплодировал. Явно с симпатией к «оратору». «Вот ведь, в школе лидером числилась я. А здесь она явно в авторитете», - с непонятной завистью подумала Алёна. Впрочем, с вполне понятной: после свадьбы желание производить впечатление на кого бы то ни было еще как-то отпало само собой (пригласить тогда Томку даже в голову не пришло - не того она круга).

Поступив в торговый институт, она оборвала ниточки с прошлым в связи с нехваткой времени. А когда вышла замуж за начальника орса, у которого  проходила практику, и попала в его окружение, вообще потерялась. Нужно было соответствовать тому, что душа принимала с ощущением тошноты - выпендрёж, загулы, вечные поездки на шашлыки и скучные до оскомины пересуды других жен, у кого какая обновка. Привыкла, измучила себя изнурительными диетами. А он, только за окошком грянула перестройка, бросил её вместе с партбилетом и дочерью, как вещь, превратившуюся в утиль. С тех пор и барахтается сама, как может, с великой обидой на весь мир и желанием доказать ему же, что достойна лучшей судьбы.

Ищи равновесие!

- Ну а у тебя как: семья, дети? - поинтересовалась у подруги в кафешке, куда та затащила её «посидеть». И даже приготовилась сочувствовать: от хорошей жизни разве пойдешь в переход?

- Да всё путем. Одна дочка в Италии, другая в соседнем доме. Я уже дважды бабушка, осчастливили ещё в сорок лет. Муж - дальнобойщик, мы с ним всю страну объездили, все моря и леса. Он у меня... - Тамара прищурилась, чтобы найти нужное слово, - добрый и веселый. А твой богатей как поживает? Ты когда замуж вышла, все тебе так завидовали...

- А никак, был да сплыл, - почему-то всхлипнула Алёна. - И с дочкой общий язык найти не могу. И на работе, как собака, устаю...

- Это ж какая ты счастливая - у тебя есть работа! Меня как сократили на комбинате, вначале волком выла (дома-то скучно!), а потом нашла себе занятие - людям давление измерять. «Коллектив» у нас в переходе очень душевный. Общение - на все сто процентов. Зря ты впадаешь в уныние. Ты же другая - умная, смешливая, талантливая. Я про тебя своим внучкам целые сказки рассказываю. Знаешь, что тебе - тонкой-звонкой-прозрачной - нужно в данный момент? Равновесие! - авторитетно заявила подруга. - Давай я тебе лишнее пирожное закажу, чтобы вывести на «среднестатистическую норму совершенства». Помнишь, как в детстве?  А потом в буриме поиграем. Девушка, - обратилась к официантке, - принесите нам салфеток, мы творить будем! Ой, гляди, - ткнула пальцем в окно. - Вон Фотя пошел.

Алёна узнала в мужичке бывшего одноклассника Кольку Фатеева и перестала сопеть носом. Ей стало уютно, словно все проблемы, которые бегали вокруг неё беспокойной стайкой собак-бродяжек, вдруг улеглись у ног по-домашнему мирно. Она на секунду представила, как возьмет на выходные к себе внучку и расскажет о подвигах школьного детства. О девочке Томе, бесшабашной и искренней, которую она на каком-то этапе потеряла в сутолоке жизни. А потом нашла и теперь ни за что не отпустит. Потому что именно рядом с ней та обретает смысл и вкус полного счастья, неподвластные времени.

«Давай никогда не стареть...»

Две девчонки уже минут пятнадцать наблюдали за тётками, которые не по возрасту резво веселились за соседним столиком. То взрывались хохотом, то начинали шептаться.

- Наверное, поддали крепко,  - скептически сказала одна из них, плотненькая, как гриб-боровичок.

- Дуры какие-то, посмотрели бы на себя со стороны, - поддакнула другая, долговязая, с серьгой в носу. - Господи, давай никогда не стареть. Превратиться в подобное, это же себя не уважать.

- Угу, - согласилась первая, допивая чай. - А еще давай никогда не расставаться. Куда мы друг без друга...