На легендарной высоте встретились герои

Донбасс отметил 66-ю годовщину освобождения от немецко-фашистских захватчиков.

С нынешнего года делегации со всей области съезжаются на Саур-Могилу лишь в сентябре - в годовщину освобождения. А День Победы здесь официально празднуют только жители окрестных городов и сел. В минувшую субботу сюда прибыли посланники со всей области.

Прямо у подножия высоты обустроили шатры для застолий с фронтовыми ста граммами. Впервые за последние годы дополнительно установили для концерта огромную сцену, где артисты выступали не только до, но и после митинга.

На сей раз на Саур-Могиле прошел и слет военно-патриотических клубов молодежи. Свое искусство показывали борцы, боксеры, гиревики и другие умельцы из Донецкого военно-патриотического центра им. Валерия Арсенова и шахтерского «Интернационалиста». Руководители последнего Елена Афанасьева и Ирина Аксенова ратовали за то, чтобы все клубы патриотичного направления объединились, проводили слеты. Мол, вон в России как патриотов мощно воспитывают. Чем мы хуже?  

А может, и лучше, пришли мы к выводу, ведь у нас инициатива патриотических движений идет не насильственно сверху, а проявляется в низах. Значит, есть у людей в этом потребность?!

Валентин Гаврилович Дмитриев приехал на Саур-Могилу из Волновахи. Боевые награды без комментариев говорят о судьбе фронтовика.

На высоте царила приподнятая праздничная атмосфера, в нескольких местах работали артмайданчики: пели и танцевали юные артисты училища культуры, вокальные ансамбли. С восторгом восприняли гости театрализованный штурм высоты, от которого, ей-Богу, бегали мурашки по телу. Слышала, как рядом мальчик поражался: «Папа, вот нашего убили!» - «Так это же война, сынок. Но наши всё равно победят!» И через мгновение, когда на склоне поднялся победный красный стяг, многоголосное «Ура!» всех зрителей покатилось по окрестностям.

На митинге выступили губернатор области Владимир Логвиненко, Виктор Янукович, губернатор Ростовской области Владимир Чуб, нардеп Александр Кузьмук, фронтовик, участник штурма Саур-Могилы Александр Брехов. Отдав дань уважения ветеранам-освободителям, они сердечно поздравляли всех с великим праздником.

Валентина Постнова. Фото автора.

Беглец угнал немецкий самолет

После Сталинградской операции, в которой немцы потеряли около 300 тысяч убитыми и ранеными, фронт быстро покатился на запад, и в феврале 1943 года наши были уже в Донбассе. Здесь фашисты зацепились, и начались упорные бои с переменным  успехом. Моя родная Резниковка Артемовского района зимой более десяти раз переходила из рук в руки. Около 400 советских солдат и офицеров, партизан и мирних жителей похоронено на территории сельсовета.

Поджигали ночные ведьмы

К весне фронт на Северном Донце стабилизовался. На левом, лесистом, берегу закрепились наши, на правом, гористом, немцы. Месяца два сидели спокойно,  лишь артиллерийскими набегами обменивались. Потом наши зашевелились. Нас немцы гоняли на окопы, и вот если рыли на передовой, то они, тыкая пальцем на тот берег, предупреждали: «Там русс». Мы догадывались - значит, оборону заняли наши гвардейцы. И, действительно, они заметно активизировались, периодически проводили разведку боем, а снайперы неусыпно держали правый берег под прицелом.

Ночное небо бороздили наши «кукурузники». Под Красным Лиманом базировался женский авиаполк, вот девчонки и старались. Особого ущерба они не наносили,  но все время держали немцев начеку. Летали низко, бросали противотанковые гранаты, бутылки с зажигательной смесью. Иногда горели дома, и тогда зарево наверняка было заметно за Донцом. А ночным ведьмам, как немцы  называли наших девчат, можно было отрапортовать: на вражеской территории вызваны пожары...

Выжил, не свихнулся

Изредка прорывались и тяжелые бомбардировщики. В один из таких ночных налетов пятидесятикилограммовая фугаска попала и в нашу хату. Погибли отец и мать. Меня контузило, очнулся среди ночи, а над головой - небо. Пополз по развалинам и оказался в воронке среди хаты. Земля еще гарью пахла. Вылез, бегаю, кричу: «Тато, мамо!». Опять залез в воронку. Под соломой нащупал ноги отца. Вскочил, начал кричать. Подошли соседи, вытащили еще теплое тело. А мать лишь к утру нашли. Взошло солнце. Я забился под угол сарая. Поскулил, да и успокоился. Подходили старушки, утешали как могли. Ничего, выжил, не свихнулся.

Днем в небе разбойничали «мессершмитты», зенитки отгоняли наших. Где-то в июле над селом все же сбили один двухместный самолет. Штурмовик, наверное. Летчики спустились на парашютах в степи и попали прямо в окружение мотоциклистов, выехавших встречать. Привезли в комендатуру. Там их дня три продержали в подвале. Допрашивали. Ребятки, наверное, не выдержали, рассказали, что знали. И немцы поступили гуманно. Определили их на конюшню к лошадям. Поставили на довольствие, выдали бэушную форму без погон.

Урок на конюшне

А нас, подростков, тоже часто «приглашали» на конюшню. Мы водили лошадей на речку, поили, купали. За это получали по сигаретке. Но один немец решил отучить меня от вредного пристрастия. Привел я как-то лошадей, привязал в стойле. Выхожу во двор, а он там копается в кормах. Подхожу.

- Пан, сигарет!

-  А, я-я. Ай момент!

Отвернулся, покопался у пояса. Поворачивается, портсигар подносит. Я только протянул руку, а он - ремнем через плечо. Погнался за мною, на бегу приговаривая:

- Манливо заух. Ду бис фори, юнге. Кляйне раухен!

Переводчик не потребовался, в школе немецкий учили. Это звучало примерно так: дурак ты, парень, малый еще курить.

Нажал на газ - и к своим

Вот тогда мы и познакомились с летунами. Подружились, можно сказать. Еще бы! В наших глазах они выглядели героями, а что в плен попали, так не первые и не последние. Половина довоенной Красной Армии в плену побывала. Мой брат тоже попал в плен контуженный. А закончил войну в Австрии сержантом, водителем «Катюш». Вернулся домой с орденом Красной Звезды, медалями на груди. И с осколком снаряда под легкими. Так и умер с ним.

Летуны вязали хвосты лошадям с полмесяца. И вдруг их забирают в Славянск, на аэродром. Специалисты все же.

Где-то через неделю одного привезли обратно в деревню избитого, с кровоподтеками на лице. Бросили в подвал. Подержали и снова вернули к лошадям. Вот тут-то и рассказал Степан (кажется, так его звали), что произошло в Славянске.

Занимались они, можно сказать, техобслуживанием самолетов. Меняли, доливали масло, грузили боеприпасы. Приходилось и пробоины на крыльях заделывать. Короче, были на подхвате. Вошли в доверие к немцам, и им стали разрешать в кабину залезать, втихаря приборы щупали. Подспудно таили мысль о побеге. Вдвоем, конечно. Но тут подвернулся случай...

К двухэтажному штабному зданию аэродрома подрулил легкомоторный самолет. Почтовый или разведывательный. Летчик выскочил из кабины, оставив двигатель  работать на тихих обоpoтах. Наверное, рассчитывал сдать рапорт и быстро вернуться. А наши летуны рядом. И вдруг один из них броском в кабину, нажал на газ и покатил по взлетной полосе. Степан только успел крикнуть:

- Что же ты делаешь? А меня?..

Немцы сразу ничего не заметили. Спохватились лишь после того, как из дома выскочил летчик и закричал. В воздух поднялись истребители. Но было поздно. Беглец на низкой высоте направился в сторону Донца, протекающего километрах в десяти. А за Донцом - наши.

Не знаю, что произошло со славянским беглецом. Может быть, и его арестовали, а возможно, и сбили. Во всяком случае героический поступок совершил парень, и память о нем останется надолго.

Петр Милько. Участник боевых действий Великой Отечественной войны.