Они сражались на чужбине

Накануне Дня чествования участников боевых действий на территории других государств, который отмечается сегодня, журналисты «Донбасса» пообщались с двумя воинами, сражавшимися на чужой земле. Один из них проживает в Донецке, второй - в Мариуполе.

«После иракского пекла я полюбил наш снег»

Антон Пальченко, работающий сейчас старшим опер-уполномоченным Петровского райотдела милиции Донецка, родом из Крыма. Военный дух у него - в прадеда, который был кавалеристом в царской армии и погиб на польской границе.

Отбирали самых-самых

Окончив Одесский институт сухопутных войск, Антон служил в 28-й отдельной механизированной бригаде командиром взвода. Запомнились учения, прошедшие в 2002-м на одном из самых больших полигонов в Европе (около 40 квадратных км!) Широкий Лан, что в Николаевской области.

- Учения длились шестьдесят пять суток, - вспоминает он. - Наши БМП разносили на куски танки, самоходки. Фанерные, конечно. Особенно впечатляли ночные стрельбы. Когда бьют девять машин сразу - это такое море огня!

Став зам. командира роты охраны в штабе Южного оперативного командования (Одесса), он затосковал. Хотелось действия, а тут - караулы да «паркет». Помог случай. Как-то его подопечные, отрабатывая действия по защите первого поста (на него якобы совершено нападение), чуть не сбили одного генерала. Тот вызывал Пальченко на разбор полетов. В процессе которого выяснилось, что они - земляки. «Я смотрю, ты у нас очень боевой офицер, - говорит генерал. - А хотел бы послужить в Ираке?».

- Мне тогда было 23 года, глаза загорелись, - признается Антон. - Так и попал комвзвода в третий полк спецназа в Кировоград, откуда через два месяца отправился на «иракские сборы» в родной 28-й бригаде.

В течение полугода из ребят, 70% которых были «партизанами» (до 30 лет, уже отслужившие, но по желанию пришедшие с «гражданки» ради участия в миротворческих операциях), отбирали самых-самых.

- Конкурс был примерно два человека на место, - продолжает Пальченко. - Гоняли нас в хвост и гриву. Патроны выдавались в огромном количестве, стреляли с утра до вечера…

Отбывать в Ирак «новобранцы» начали осенью 2004-го. Из Николаева в сутки вылетало по четыре борта. Антон отправился вечером десятого октября.

Две засады

Первые впечатления - бьющее наповал солнце. Из-за такого перепада некоторые бойцы, едва сойдя с самолета в объятия сорокаградусной жары, теряли сознание. Из носа текла кровь. Но, отлежавшись с пяток дней в санчасти, все встали в строй.

Служить выпало в Эль-Куте - совместно с американцами, поляками и румынами, которые занимались беспилотными самолетами-разведчиками. Шел второй год с момента прихода коалиционных сил в Ирак, так что было жарко не только из-за климата.

- Я на тот момент был уже командиром разведроты, - рассказывает Антон. - Занимались сопровождением различных грузов, разминированием, проводили зачистки, помогали иракской полиции обеспечивать порядок в городе. Гражданам разрешалось хранение оружия, но не его ношение. Последним запретом, впрочем, многие пренебрегали. Еще на нас была безопасность лагеря.

Старший лейтенант Пальченко дважды попадал в засаду. Сначала на мосту, который соединял расположение лагеря и Эль-Кут. «Мы ехали на трех БТРах. Везли военных статистиков в иракский аналог нашего исполкома. Вдруг дорогу перегородил пикап. Водитель выскочил и начал улепетывать, а по нам лупанул из стрелкового оружия невидимый противник, укрывшийся на берегу в хлеву. Мы ответили шквальным огнем, они и разбежались. Скорее всего, сунниты подсуетились», - размышляет миротворец.

Потом наших ребят обстреляли по дороге в Вавилон. Били уже серьезнее - из гранатометов и фугасов. На мине подорвалась машина. «Всю броню - в лохмотья, - вздыхает Антон. - Тогда один боец погиб, другому оторвало ногу».

Одиннадцатимесячную службу он завершал в Кувейте, где вместе с другими ранеными обеспечивал отбытие нашей техники на родину.

- Отец трижды выходил меня встречать. Я ж не говорил точно, когда вернусь, - примета плохая… А прибыв, целовал землю, - вспоминает 30-летний Антон. - Радовался снегу, как ребенок.

Под одеялом прятал нож

Он вернулся уже в другую страну, пережившую «оранжевую революцию». Почти сразу началось сокращение армии. Пометавшись из одного места в другое, Антон по приглашению двоюродного брата переехал в Донецк. Прошел курсы первоначальной подготовки, стал работать в милиции.

- Были и здесь яркие моменты, - откровенничает он. - Пули, как в Ираке, не свистели, но месяца два назад задерживали одного убийцу. Молодой парень, чуть старше двадцати, зарезал мужа своей дамы сердца. Брали его у матери. Он лежал в кровати. Смахнули мы одеяло, а в руках у преступника - нож. «Я, - говорит, - просто так не сдамся». «Ёлки, - думаю, - в Ираке не убило, а тут какой-то идиот пырнет». Но ничего, скрутили мы его.

Андрей Кривцун. Фото автора.

«Да поможет вам Бог! Да простит вас Аллах»

Он покидал опаленную пожарищами боев неласковую землю в числе последних. Причем, как говорится, один и без охраны. Уже вовсю хозяйничал местный люд, грабя военные городки, «партизаны» стреляли во вчерашних шурави. Но начальник подвижной станции космической связи капитан Олег Коротыгин уцелел, и с тех пор главным праздником для себя считает 15 февраля - день вывода советских войск из Афганистана.

«Через кровь и стволы ты отведал ислам»

- Олег, о чем у нас редко говорят, если речь заходит об афганских событиях?

- Много писали и пишут о жестокости моджахедов, замученных советских военнослужащих, «черных тюльпанах», доставлявших родным и близким страшный груз. Но меньше - о суровом быте, агрессивной среде, в которой оказывались 18-20-летние юноши, по сути, дети. Представьте себе изнуряющую жару, пыльные бури, нестерпимую жажду… Сырая вода была смертельно опасна - вызывала брюшной тиф, дизентерию, вирусный гепатит (сам Коротыгин дважды перенес болезнь Боткина. - Прим. Ю.Щ.). Мучили солдат малярия, почти все известные виды лихорадки, пендинская язва, которой «награждал» особый вид комаров. Случалось, мясо у ребят выгнивало до кости. Нередко лечиться приходилось подручными средствами. Даже за два года до выхода в отдаленных гарнизонах и на сторожевых заставах не было элементарных бытовых удобств.

Подлым оружием стали наркотики. «Добрые» дяди из числа местных жителей раздавали их бесплатно. Ну, а уж о боях, коварстве «партизан», огромных потерях лишний раз и говорить не стоит…

«Пыль афганских дорог, наших воинов прах…»

- А почему, на твой взгляд, почти вся страна поднялась против Советов? Ведь поначалу ситуация складывалась по-другому…

- Нередко общался с простыми афганцами, а при выводе войск - и с главарями банд. Почти все они говорили нам, что сначала были рады советским войскам, однако потом обстановка изменилась. С одной стороны, не дремали западные спецслужбы, с помощью различных провокаций вызывая недовольство населения. Немалую роль играли деньги. Так, если в начале конфликта США выделяли полевым командирам на содержание их отрядов по 80 миллионов долларов ежегодно, то в конце - уже по 380 миллионов. Платили и за уничтоженную живую силу, бронетехнику, самолеты. А с другой стороны, негативную роль сыграло наше злосчастное «авось».

ДРА, Кундуз, 1987 год. Второй слева в нижнем ряду - Олег Коротыгин.

Плохая ли дисциплина тому виной или слабая подготовка, только случалось, что авиация бомбила не те районы, артиллерия накрывала не те квадраты, а солдаты стреляли не туда, куда надо. В итоге гибли и басмачи, и мирные жители. К тому же афганские военные давали неверные координаты дислокации бандитов и их огневых точек. Дехкане и даже представители интеллигенции стали переходить к душманам. Один из главарей как-то сказал нам: «Ну, какой я бандит? Работал учителем, кишлак уничтожили - ушел в горы». Жить ему стало негде и не на что. Вот и подался бывший педагог в «духи», стал нападать на военные колонны, дабы, по его словам, добыть себе и соплеменникам одежду, пищу, оружие.

«То ли выполнил долг, то ль остался в долгу…»

Рядовым афганцам, считает Олег Коротыгин, война, кроме смертей, горя и разрухи, ничего не принесла. Чего не скажешь о людях богатых. В партийных органах, правительстве, местных администрациях, армии, царандое (милиции), госбезопасности они занимали все руководящие посты. Хитросплетения родственных связей опутали государство. А Советский Союз, войдя в чужой дом, пытался обустроить его по своему примеру, но намеченной цели не достиг. Зато на смерть и страдания были обречены тысячи людей. И своих, и чужих.

- И все же наша армия в Афганистане не потерпела поражения, - утверждает Коротыгин. - У каждого о тех годах осталась собственная память. Я, к примеру, не сторонник воскрешать трагические эпизоды. Это не прибавляет ни здоровья, ни психического равновесия. Конечно, с теплотой вспоминаю сослуживцев, хотя были среди них и сволочи. Мало, но были. Ведь война - как лакмусовая бумажка. Там человек полностью раскрывается как с хорошей, так и с плохой стороны.

Досье «Донбасса»

Послужной список - налицо.

Олег Коротыгин родился в Мариуполе в 1962 году. Мечтал стать врачом, но окончил… Киевское высшее военное инженерное дважды Краснознаменное училище связи. В ДРА - с 1987 года после службы на Крайнем Севере. С распадом Союза вернулся в родной город, преподавал в школе милиции, был на госслужбе. Сейчас - заместитель начальника пресс-центра меткомбината имени Ильича, второе лицо в общественной организации воинов-интернационалистов «Долг» предприятия. Награжден орденом «За службу Родине в ВС СССР», советскими, афганскими, украинскими и российскими медалями. Офицер запаса. Удостоен звания «Мариуполец года-2009».

Записал Юрий Щербак. Фото из семейного архива.

P. S. В заголовке и главках использованы строки из стихотворения «Воину-интернационалисту» Тараса Липольца.