"Сталинский сокол" предвидел свою гибель

Рослый, чернобровый красавец с ослепительной улыбкой и вечно невозмутимым лицом, Григорий Бахчиванджи вошел в историю как отчаянный летчик-испытатель. Именем Героя Советского Союза названа улица в Мариуполе. И сегодня, в День авиации, мы рассказываем о нем. За чрезмерное хладнокровие друзья прозвали его «возмутителем спокойствия», не зная тогда, что всего через несколько лет тот окажется в Кремле в кабинете самого Сталина. Только вперед и ни шагу назад - этого принципа истребитель придерживался даже в последнем вылете, когда четко знал, что домой живым уже не вернется...

«Инициативен. Летает отлично»

20 февраля 1909 года в станице Бриньковской, что на Кубани, в семье рабочего Якова появился сын Григорий. Мать он не помнил - она умерла, когда мальчику было всего два года. Будущего покорителя неба воспитывала вторая жена отца - Агнесса Степановна. По ее воспоминаниям, ребенок рос послушным, честным, никогда не грубил. Всегда вставал на ее сторону, если кто-то из домашних пытался ей перечить. В детстве Григорий много читал, сам научился играть на гармошке и мандолине, хорошо пел украинские песни и даже подрабатывал на свадьбах. С юных лет увлекся техникой – он мог часами возиться с всякими «железками», что-то мастерить, строить. Потом освоил слесарное и медницкое дело и уже в 16 лет принял взрослое решение устроиться на работу - помощником слесаря в литейной мастерской.

Реактивный самолет БИ-1, ставший для летчика роковым.

Чтобы хоть как-то выжить, в 1927 году семья перебралась в Мариуполь, где восстанавливались металлургические заводы. Григорий вместе с отцом устроился на завод им. Ильича, работал слесарем-трубо­про­вод­чиком в мартеновском цехе. Условия труда были адские - при температуре 70-80 градусов парень  должен был взобраться наверх по шаткой лестнице, чтобы заменить прогоревшие резиновые шланги.

Уже через шесть лет, когда Григорий отслужил в Красной Армии и окончил школу командиров, он, как и тысячи сверстников, попросился в авиацию. Его направили в Оренбург учиться на авиатехника, а после он получил специальность летчика. Учеба давалась легко, парень использовал каждую свободную минуту, чтобы глубже разобраться в теории полета и технических мелочах, штудировал литературу, когда однокашники проводили время в развлечениях или отдыхали. В аттестате Бахчиванджи с пометкой «отлично» говорилось: «Инициативен, решителен. Требователен к себе. Отлично летает. Сообразительность в полетах мгновенная. Не имеет ни одной аварии или поломки. Обладает пытливым умом и склонностью к исследованиям». Перспективного талантливого летчика направили в НИИ ВВС. Так, вместо безвестного гарнизона, будущий Герой Советского Союза оказался в Москве.

Безрассудно смелый и хладнокровный

Однажды молодому, еще безвестному летчику доверили ответственное задание - испытание новейшего скоростного истребителя. Сначала опасались: как бы чего не вышло, но Григорий не подвел - за успешное освоение нескольких типов истребителей его удостоили высшей советской награды - ордена Ленина. Великую Отечественную войну Бахчиванджи встретил уже со славой одного из лучших летчиков СССР.

Решение о формировании авиаполков принимал лично Сталин в ходе встречи с пилотной элитой в Кремле. Потери наших ВВС в первые недели войны были катастрофическими - не хватало самолетов, многие опытные летчики попали в окружение, погибли. Так аристократия армии -  «сталинские соколы» - оказалась на фронте. На базе НИИ ВВС, где служил Бахчиванджи, а также Наркомата авиапромышленности сформировали шесть полков, позднее преобразованных в разведывательную эскадрилью. Они получили приказ вылететь на фронт уже 30 июня 1941 года.  В мемуарах «Триста неизвестных» комполка Петр Стефановский описывал один из боев «с участием Жоры». «Тогда на задание вылетел весь полк, а его оставили на аэродроме в замаскированном самолете - прикрывать возвращение, - вспоминал автор.  - В начале войны немцы любили «ловить» наши самолеты на подходе к аэродрому, когда было в обрез  топлива и боеприпасов. Через 10 минут после вылета в небе появился немецкий До-215, который Бахчиванджи сразу сбил, расстреляв его в упор - с 50 метров. Враг врезался в землю, но Григорий не спешил садиться - он сделал  крутой разворот и полетел к другому «Дорнье», не замеченному на аэродроме. Немец «на всех парах» удирал к своим, но и он был сбит меткой очередью, подкосившей правый мотор. Следившие за боем замерли: машина товарища планировала с выключенным двигателем - авария! Жора развернулся, мастерски избежав штопора и, как по учебнику, сел. Все ахнули - двигатель, радиатор, лонжероны крыльев, шасси были изрешечены пулями. Тогда Жора, лишь улыбнувшись, сказал: «Шея болит». Когда размотали его шелковое кашне, пробитое пулей, увидели огромный ожог. В этом эпизоде - весь Бахчиванджи, безрассудно смелый и хладнокровный. Только за месяц боев при обороне Москвы на его счету было 70 боевых вылетов и восемь сбитых самолетов».

На переднем крае технической битвы

Конструктора Виктора Болховитинова считали человеком странным, чудаком. Его самолеты были, мягко скажем, необычными по конструкции и ставили всевозможные рекорды: например, дальний бомбардировщик ДБ-А поставил мировой рекорд грузоподъемности, другой - ББ за счет оригинального расположения двигателей в фюзеляже и тандемных винтов летал быстрее истребителя. Одержимый скоростью, Болховитинов вместе с другими конструкторами - Александром Березняком и Алексеем Исаевым в нерабочее время в собственном кабинете за две недели разработали эскизный проект ближнего истребителя с жидкостно-реактивным двигателем. Он был окончен уже в июле 1941-го. В Комитете обороны чертеж одобрили и постановили построить самолет за 35 дней. Машина получила название БИ-1. Летчиком-испы­тателем был назначен капитан Григорий Бахчиванджи.

Уже во время пробного запуска ракетного двигателя на макете машины взорвалась камера сгорания, разрушились баллоны с кислотой - она разлилась по всему помещению. Летчика спасла бронеспинка, однако его сильно бросило вперед, и он рассек себе лоб. Несмотря на травму, Бахчиванджи продолжал торопить конструкторов, ему нетерпелось подняться в небо на невиданной машине. Первый полет на БИ-1 состоялся 15 мая 1942 года. Самолет непривычно резко набрал скорость и уже через 10 секунд оторвался от земли, а еще спустя полминуты исчез из виду, лишь где-то вдалеке прогрохотал двигатель. Болховитинов говорил, что капитан - человек из когорты «возмутителей спокойствия», резко отличный от «постепеновцев». Он был уверен: только благодаря таким возможно движение вперед.

Испытания БИ-1 на максимальную скорость полета были запланированы на март 1943-го. За полгода до старта, после второго испытательного полета, Бахчиванджи поразил всех откровенным признанием о предчувствии гибели. Летчик-испытатель Игорь Шелест в своей книге «С крыла на крыло» вспоминает: «…В ответ на поздравления Жора сказал: «Друзья мои, спасибо за всё… Но знаю: разобьюсь на этом самолете. Я в трезвом уме и отдаю отчет своим словам. Мы на переднем крае технической битвы, и без жертв все равно не обойтись. Я иду на это с полным осознанием долга. Вы скажете: черт знает, что плетет, неврастеник, мистик. Нет, дудки! Это воля и смелость… Даже сейчас, сделав только два ракетных полета, говорю, что не зря прожил жизнь. А как хотелось бы сделать много больше, оставить о себе глубже след в памяти людей». 27 марта 1943 года машина, пилотируемая Бахчиванджи, успешно достигла скорости 800 км/ч. Все ждали благополучного завершения полета, но самолет вдруг резко вошел в пике и взорвался от удара о землю. Причин гибели летчика могло быть несколько: при резком отключении двигателя после выработки топлива (это предусматривалось планом испытаний) Бахчиванджи ударился солнечным сплетением о штурвал и потерял сознание; сваливание в пикирование характерно для реактивных самолетов с прямым нестреловидным крылом (физика такого явления была исследована позднее).

В Мариуполе на одном из домов по улице Бахчиванджи в память об испытателе установили  мемориальную доску.

Подвиг неизменного оптимиста и смельчака был отмечен высшей правительственной наградой - званием Героя Советского Союза и орденом Ленина лишь в 1973 году. Парадокс: летчик, открывший дорогу в космос, отдавший за это жизнь, оказался в забвении на долгие десятилетия. Первооткрыватели ракетных полетов - Григорий Бахчиванджи и Юрий Гагарин были во многом похожи - тот же веселый нрав и открытость, пытливость и смелость. Первый космонавт Земли говорил: «Без полета Григория Бахчиванджи, может быть, не было бы и 12 апреля 1961 года». Память о легендарном пилоте увековечена в названии поселка при аэродроме «Чкаловский» в Подмосковье, несколькими памятниками на его родине - в станице Бриньковская и на аэродроме в Екатеринбурге; его именем названы улицы семи городов, в том числе и в Мариуполе. А кратер на обратной стороне Луны назван в честь «бесстрашного Жоры».

Необычная встреча

«Донбассу» удалось разыскать родного брата Героя - Анатолия Яковлевича (на снимке). Ветеран Великой Отечественной войны до сих пор живет в Мариуполе, правда, он мало что помнит о своем знаменитом родственнике. «Я пробыл с Григорием немного, всего один год, и помню о нем очень мало, да и те воспоминания, в основном, связаны с его призванием - быть испытателем. Однажды мы с отцом и братом пошли на летное поле, и он предложил нам полетать на новеньком аэроплане, но отец мой отказался, а я, смелый, сказал, что полечу вместе с ним. Я помню Григория как самоотверженного патриота своей великой Родины, он был готов отдать за нее свою жизнь. Помню, как сказал о нем Гагарин 12 апреля (в будущий День космонавтики. - Прим. Е.Х.), что если бы не его самоотверженность, то не было бы в СССР космонавтики в принципе». 

Анатолий Бахчиванджи