Наш человек в Китае

Вчера на родину улетел Сун Пэй Цзе, который спустя 75 лет (!) нашел родню своей бабушки в Украине

Почти месяц он в буквальном смысле слова колесил по нашей стране, отыскивая родственников то под Измаилом, то в Ахтырском районе Сумской области. По пути следования сошел с поезда и в Макеевке. Встреча на вокзале прошла трогательно и волнующе: с подножек поезда прощально махали руками соседи по купе, с которыми он успел подружиться, а на перроне сразу заключила в объятия баба Вера с цветами - дочь Прасковьи, сестры его родной бабушки Татьяны. Нашему корреспонденту повезло приобщиться к этому событию уже потому, что изначально именно помощь журналистов сыграла знаковую роль в поисках родственников.

Двумя годами ранее...

Кто знает, сколько бы Петя (так с первой минуты окрестили его в Украине, найдя созвучие с именем, где всё-таки фигурирует Пе.) посылал запросы в архивы ФСБ, МИД и прочих структур в поисках родной фамилии Мищенко и судеб носящих её. Дважды он выступал в программе «Жди меня», но безрезультатно. А вот ответная поездка делегации журналистов в Китай, в которой оказался Юрий Работин из Одесской областной организации НСЖУ, оказалась судьбоносной. Тот сразу проникся волнением паренька (Петя не выглядел на свой сороковник), подошедшего к ним и по-русски изложившего свою просьбу. Вернувшись домой, первым потянул за «ниточку» родства, чтобы размотать весь клубок: начал собственное расследование. Вышел ряд статей, телепередач. И прилетели первые «ласточки» ответов от людей, которые могли реально заполнить пропущенные строчки в семейной биографии, и подсказать конкретные адреса: троюродного брата в Измаиле, двоюродного - в селе Довжик Ахтырского района. По некоторым они с Петей проехались вместе. А по остальным - с помощью коллег. На просьбу сопроводить Петра в Макеевке редактор «Донбасса» Александр Бриж откликнулся сразу.

«Хочеш з нами знатися? Ми тiльки «за»!

Этот вопрос «в лоб» после объятий и выдала без обиняков Пете Вера Константиновна Кривченко, придирчиво ища (заметьте, и находя!) сходство с братом мамы Петром. Заранее отрепетированное и робко произнесенное «хуаньинь» (добро пожаловать) от меня как-то незаметно потерялось в шуме и гаме приветствий. Впрочем, вскоре выяснилось, что тужиться и пыжиться по-китайски совсем не надобно. Гость в свое время за знаниями приезжал в Белоруссию, закончил там университет, потом учился и даже работал в Москве, только в 2006-м отправился на родину, чтобы открыть там свое дело. И язык помнит до буковки. Более того, говорит на нем виртуозно, разве что с родным акцентом, придающим разговору какую-то особую «мелодичность».

Выяснять, кто есть кто, что да как, оба начали еще в машине по пути на Червоногвардейку, где живет родня. Было в этом какое-то трогательное узнавание спустя десятки лет. И сквозь слова без ретуши проступали один за другим не самые приглядные черты истории, разогнавшей некогда большую и дружную семью по городам и весям.

По словам Веры Константиновны, жили они дружно и крепко. Её бабушка Марина «пошла» на троих детей мужа Григория спокойно и ответственно. Потом родились еще пятеро. Если честно, уже вскоре я запуталась в перечне имен, кто старше, кто младше: Дуня, Шура, Прасковья, Евдокия, Татьяна, Надежда, Петро, Василь. Но поняла главное: именно достаток и стал причиной гонений, прилепив обидный ярлык «кулаки». В 30-х годах прошлого века, не захотев жить под прессингом колхозного строительства да в ожидании «черного воронка», отец собрал детей, поделил между ними всё, что было и, сказав: «Спасайтесь, кто как может», отпустил их, как птиц, в разные стороны, чтобы не дать погибнуть в общей стае. Татьяну вместе с меньшенькой Надей занесло аж на Дальний Восток.

- Там она познакомилась с моим дедом. Ради нее он даже оставил прежнюю семью. Служил тогда в Красной Армии, во Владивостоке жили на улице Корейской. Дом до сих пор стоит, - продолжает Петр. - Мой отец - Сун Ю Цай - родился в 1933-м. А в июне тридцать седьмого они уехали в Китай. По словам бабушки, она часто отправляла письма родным, но ответа не было. Мы думали, что все погибли...

- И мы так думали про Таню, - вздыхает Вера Константиновна. - Ни весточки, ни слуху, ни духу. Когда из села Довжик позвонил Володя и сказал, что ты нашелся в Китае, я аж расплакалась. Вспомнила, как мама Прасковья всё волновалась о сестре и сны вещие рассказывала. Мол, прилетела птица, усталая очень, видать, издалека. Верный знак, что родная кровь вернется. Знала бы, что ты объявишься, дожила бы до этого дня, порадовалась вместе с нами.

Пасха, соленые огурцы и сало...

Разговор не прекратился даже рядом с накрытой «поляной» в доме сына Веры Константиновны - Виктора. Из соседней комнаты вкусно пахло борщом, приготовленным Светланой, его женой, а они с Петром всё вглядывались в фотографии, сравнивали, пытались разобраться в схеме генеалогического древа, которую тот дотошно вычертил после встречи в Довжике. Даже спорили, если какие-то «веточки» не сходились. Только спустя час удалось усадить Петю за стол. Где он убедительно доказал, что украинские гены в нем крепки: борщу не удивился, бабушка частенько им баловала, как и салом да солеными огурцами, которые готовила отменно. На Пасху их дом благоухал куличами и пестрел «крашенками». Так чужая, вроде, культура уверенно прорастала в сердце мальчика. И когда бабушка, уже перед смертью, попросила найти её родных, пообещал исполнить эту волю. И ведь исполнил. Причем по полной программе.

Дочь, кстати, назвал Юлией (правда, необычно звучит на фоне привычного трехразового «деления» китайских имен на слоги). Ей два с половиной года, и когда она садится с ним рядом в машине, то обязательно затягивает «Катюшу» и «Ой, цветет калина» в унисон с записями, которые он сделал специально, чтобы «она не забывала о корнях». «Так ей нужно разучить еще и нашенскую «Несе Галя воду», - спохватывается Вера Константиновна. В разговоре она часто переходит на украинский, и мне, после выразительного взгляда в мою сторону Петра, приходится выступать переводчицей. Но всё ведь и так понятно, порой даже без слов.

Слова же дорогого стоят: «Мой дедушка Сун Сянь Чень очень любил бабушку. Вместе с ними в 37-м в Китай уехало шесть семей. Остальные распались, а они держались друг за друга до последнего дыхания», - говорит Петя, и мы чокаемся «за любовь».

«Сам себе хозяин»

Так гость отвечает на вопрос, как ему удалось вырваться в такой длинный (целый месяц) «отпуск». Фирма у Пети небольшая, на шесть человек - выпускающая детали для машин, между прочим, КамАЗа и ВАЗа. Его небольшая семья (ребенок всего один, за рождение второго нужно выложить энную сумму налога) уверенно стоит на ногах, живут в городе на берегу Желтого моря. На наивный вопрос, а правда, что оно желтое, он лукаво отшучивается: «А Черное разве черное?» Но не скрывает: достаток пришел не сразу. Он помнит, как в 1976 году отец отправил письмо Мао Дзедуну о бедственном положении в семье, и тот выслал пособие, по тем временам просто царское: 3600 юаней, когда директор завода получал куда меньше. Но в коммунисты Петя всё равно не пошел, позиционирует себя как демократ. При этом - крещеный (он, как и его мать, - католик). Что его бесконечно удивило, так это то, что свое родство с Украиной нужно долго и трудно доказывать: «Если Родина не может сделать этого, то кто может тогда?» - выражал он недоумение. Дело в том, что Петр не прочь получить вид на жительство и почаще наведываться к родне. Может, даже всей семьей: никто ведь, провожая его в дальний путь, откровенно не верил, что у него что-то получится.

Зов корней

Так он говорит о своем путешествии в страну, переставшую для него быть абстрактной точкой на карте. Хотя вполне можно бы вписать в эту графу и ту же Белоруссию, и Россию, где жил. Поистине интернациональный «винегрет» со славянским уклоном получается. И сей факт ему очень даже нравится. Не знаю, как он сумел упаковать в свой небольшой рюкзачок только макеевские сувениры - «горючий» «Бульбаш», яркую вишиванку, памятные часы и настоящий раритет - сорочку, вышитую еще сестрой его бабушки. А в голове - впечатления от «Донбасс Арены», парка кованых фигур, от которого пришел в настоящий восторг. Затем он отправился в Харьков, где тоже нашлись следы его родни и где его тоже ждали, широко распахнув душу. Надеюсь, разложив всё по «полочкам» памяти, сегодня он уже повествует своим близким обо всех, кого увидел, с восторгом открывателя америк. И фирменная футболка «Донбасса», подаренная на память, пришлась впору. Если так (а разве может быть иначе?), то большое «сесе» - то есть спасибо. Мне не удалось сказать ему «и лу пхин ан» (доброго пути). Вдруг получится когда-то еще раз поздороваться: «Нихао, Петя!»

* * *

Удивительная всё-таки штука - память. Она живет без оглядки на «национальный вопрос» и место географического проживания. И порой способна совершать чудеса, соединяя через границы, время и испытания истории. Важно только не терять ее...