Пытка огненным туманом

Или перекур под артиллерийским обстрелом, во время которого были разрушены жилые дома и детсад

Если кошка не желает лезть в подвал...

Туман дырявой рогожкой прикрыл уличный фонарь и разом отдалил громыханье камнедробилок, которые, впервые приехавший в этот город человек, мог принять за шум горного потока. Из сада доносились шлепки отсыревших листьев, остро тянуло засыпающей осенью. Но скоро сюда вломится запах раскалённого металла, а бег горного потока сомнут разрывы снарядов. Мне даже кажется, что я солнечным сплетением вижу ,задранные оглоблями чумацких возов, орудийные стволы. А может, это будут «Грады» или «Смерчи», чьи дымящиеся останки я фотографировал на дороге смерти Иловайск-Старобешево. Но не в том суть, главное - скоро начнётся пытка бомбардировкой, горше которой бывает лишь тягомотное её ожидание.
Я не трус, но и не храбрец, а скорее из сорта людей, которым просто лень дрожать за сохранность собственной шкуры. Во время первой бомбардировки сунулся было с кошкой на руках в подвал, но та отчаянно запротестовала и мы с ней вернулись к телевизору. Хранительница домашнего очага обозвала нас «дураками» и осталась там, где и полагается находиться в такие минуты рассудительному человеку. Кстати, процесс погружения в подпол она проделывает не хуже трюмного машиниста с подводной лодки-малютки.
Хотя, если честно признаться, позапрошлой ночью даже моя ленивая шкура зачесалась по всей площади. Уж больно близко застучали о стылую землю железные градины, а последняя сыпанула по коньку крыши и кронам черешен шипучими брызгами. Утром подобрал пяток ампутированных веток и ограничился визуальным осмотром дома. Как говорят в таких случаях: при ясной погоде нет резона ремонтировать крышу, а если идёт дождь, то какой же идиот туда полезет...

Водопроводчикам медали не положены

Сосед Генча данную точку зрения не разделяет. Он первым делом задул строительной пенкой пробоины в кровле, а затем явился ко мне с просьбой одолжить лист оконного стекла:
- Забрал к себе мать, думал - в доме поспокойнее, чем на пятом этаже, а вышел полный конфуз. Но откуда же мне было знать, что осколки выберут именно окно спальни, которую уступил родительнице.
Рассказывает, а сам хохочет, поблёскивая отполированной макушкой, которую, по моим наблюдениям, бесстрашно подставляет июльскому солнцу, февральскому снегопаду и судьбе.
Но другим не до смеха. Шесть домов на нашей улице повреждено, с одного смахнуло крышу, под фонарным столбом торчит оперение реактивного снаряда, рядом с перекрёстком воронка. Однако, народ, похоже, уже пришёл в меридиан. Возле воронки спорят две соседки, Нинон и бабушка Зинаида.
- Это - «Град», - утверждает первая.
- Ничего подобного, - возражает вторая. - Установка залпового огня.
Так спорят до тех пор, пока не вмешивается ,проходивший мимо с листом оконного стекла, третейский судья Генча:
- То же самое яйцо, - говорит он, - только в профиль. Вы бы лучше, дамочки, людям проехать дали...
Нинон и бабушка Зинаида отходят на обочину и взглядами сопровождают машину с электриками до конца улицы, где ,после двух железных градобоев, завал из ампутированных веток и проводов.
Парни работают молча и, похоже, не считают, что занимаются героическими делами. А я думаю вот о чём: вернутся бойцы с войны и сразу же напомнят о причитающихся им льготах. А электрики, пожарные, медики «скорой», водопроводчики, все, кто вывозил раненых, тушил пожары, чинил перебитые электролинии, как всегда, останутся в сторонке.
И действительно, где такое видано, чтобы водопроводчику присвоили статус участника боевых действий. Даже если он не раз и не два пережидал обстрелы в обнимку с трубой, из которой хлещет вода.

Дрожит земля, а с ней и тёща

Словарный запас моих земляков пополнился новым выражением: «Обратка прилетела». Коряво, но верно. Это когда отстрелявшиеся за околицей самоходки уползают в норку, а на город начинают сыпаться гостинцы из ближайшего села. Так вот, «обратка» сегодня явно задерживается. Или опаздывает. Чтобы скоротать гнуснейший режим ожидания, звоню временно безработному коллеге Фёдору, который взамен эвакуировавшейся супруги присматривает за тещей:
- Что у тебя?
- Пара «поросят» за селом хрюкнула и пока всё. Зато тёщенька задрала. Требует, чтобы при ней безотлучно в подвале находился: «Я за тебя перед Ленкой отвечаю». А сама присесть не даёт. Той ночью лупили безбожно, земля дрожит, тёща тоже. Но не от страха. Она, видишь ли, переживает, что кошелёк с пятёркой в летней кухне забыла. Потом ещё дважды бегал. Один раз - за пуховым платком, замёрзла, старая хрычовка, второй раз - за валидолом, а позже чаю ей возжелалось в экстренном порядке. Ну всё, кажется, начинается... Веду драгоценное сокровище в подпол. Как утихнет, перезвоню. Желаю уцелеть в этой мясорубке.
- И тебе того же...
По очереди обзваниваю знакомых из окрёстных сел и посёлков. Молчат. Значит, у них тоже началось. Неделю назад мы с соседом Петром Васильевичем проделали эксперимент на предмет прохождения радиоволн между двумя ближайшими подвалами. Проверено: застревают по дороге.
Впрочем, обзванивать окрестности вовсе не обязательно. Можно вот так, с сигаретой, пристроиться на перекладине лестницы и послушать туман, который неохотно цедит через рогожку, охватывающую город полукольцом, канонаду. Но вот он окрашивается в багровый цвет. Два тяжёлых снаряда ложатся в промзоне, за излучиной ,порождаемого камнедробилками, горного потока. Ещё одна пара проходит над головой. Снаряды стонут, словно им непосильна смертельная ноша, которую они несут в своей утробе.
Фугасы кромсают рогожку в районе пригородного посёлка (утром выяснилось, что один из них повредил детсад), падают на заброшенные дачи.
Заполошным эхом отзывается ,дремавший на ветке одичавшей яблони, фазан и тут же ему вторит электровоз. Он притаился в выемке у городского водохранилища и теперь переживает обстрел. С подвывом лают псы. Бедные звери, несчастные люди, за какие грехи вам ниспослана пытка бомбардировкой, горше которой может быть только её ожидание?

Под бомбами без кепки

Отправляюсь проведать соседей, Петра Васильевича и его жену Лоретту Александровну, даму настолько моложавую, что даже внуки называют её Лорой. Как и уславливались ранее, в окошко не стучу. У каждого нервы натянуты похлеще гитарной струны и любой неожиданный звук может разорвать их на клочки. Завидя гостя, Лоретта Александровна восклицает от подвальной двери:
- И кто это такой храбрый шатается под бомбёжкой без головного убора?
- Во-первых, не храбрый, а во-вторых, кепку с перепугу забыл на вешалке. Да и смысла отсиживаться в подвале не вижу. От гаубичного снаряда не спасёт.
Утешение, конечно, хлипкое, однако Лоретта Александровна милостиво отпускает мужиков перекурить, а затем сама выплывает следом. Доверяем ей ответственную работу - следить за горизонтом по левую руку от крыши гаража: «Если дважды мигнёт, бейте в набат!».
Вперёдсмотрящий из хозяйки дома оказывается никудышний. Тревогу подняла лишь после того, как над головами прогундосила и заставила взвизгнуть Лоретту Александровну очередная связка 152-миллиметровых.
- Не боись, - успокоил Пётр Васильевич. - Снаряд, который ты услышала - мимо тебя, - и тут же прочёл коротенькую лекцию о том, что днём снаряды летят дальше, чем в туманную ночь, да и ветер оказывает на них заметное воздействие.
Однако, похоже, пушкари в нашей округе об этом не ведают. Иначе бы не обстреливали жилые дома, детсады и фазана на одичавшей яблоне.
Попрощавшись, ухожу домой. Жена и кошка спят. Но мне уже не уснуть. Слишком много выкурено сигарет и выпито крепчайшего кофе. Достаю бумагу, шариковый карандаш. Только вот не знаю, успею ли описать все события, плывущей по рогожным волнам тумана, ночи. И действительно, едва поставил точку после фразы: «Солнечным сплетением вижу задранные оглоблями чумацких возов орудийные стволы», - как послышался характерный стрекот. Откупориваю вторую сигаретную пачку и выхожу к калитке, мимо которой свадебным кортежем катятся самоходки и броневики сопровождения. Сейчас они затеят дуэль с, бьющими из-за дальнего отвала, гаубицами, в драчку вмешаются новые батареи и пытка огненным туманом продолжится.