Украинские воины жили в огне, дышали дымом и дрались, как черти

Сегодня, 14 октября, впервые с подобным размахом празднуется День защитника Украины, ставший в нашей стране выходным. Проходит множество торжественных мероприятий, концертов, громких речей, награждений. И не проходит гордость за наши армию, добровольцев, волонтёров - всех, кто встал в прошлом году на пути агрессора. И кто (мы в это свято верим!) вскоре очистит от оккупантов нашу землю. Одним из героев этой необъявленной войны является зам. командира части по работе с личным составом 93-й отдельной механизированной бригады ВСУ подполковник Александр Василенко (позывной "Тополь" - рост у него 193 см), который из своих 39 лет 22 года отдал армии. В том числе, сражаясь в донецком аэропорту, где возглавлял оборону старого терминала.

Скрыл чернобыльское прошлое

Ему было всего девять, когда случилась катастрофа на Чернобыльской ЧАЭС. Для кого-то - далёкая. Для него, жившего в Чернобыле, - более чем близкая.

- Наш дом находился на окраине Чернобыля, - рассказывает Александр. - Рядом - дорога на Припять. Из окон нашей квартиры были видны трубы ЧАЭС... Помню, в ночь на субботу проснулся от гула. Выглянул в окно. А в сторону Припяти сплошной колонной сунут тягачи, военная техника, машины с мигалками... А днём 26 апреля (аварии произошла ночью) у нас в школе (по субботам мы учились) был День здоровья. Мы бежали кросс в лесопосадке, которая уже подверглась заражению. Дышали полной грудью всей той невидимой дрянью, которая потом стала нас убивать...

В итоге - у него вторая категория чернобыльца. И масса болячек, о которых предпочитает не говорить.

Более того, он, мечтающий быть военным, перед медкомиссией в военкомате выкрал из поликлиники свою медицинскую книжку толщиной с "Войну и мир" Толстого... И таки добился своего, поступив в военное училище в Одессе.

Потом побросало по разным частям. А в 2012-м Василенко поступил в Национальный университет обороны Украины. Который и закончил с отличием. В прошлом году, когда в нашу страну пришла война.

Боевое крещение и обмен

- Конфликт на Донбассе, переросший в войну, начался с апреля. А у нас выпуск был в начале лета. И всё это время я рвался на фронт, - делится Василенко. - Просился в самое жаркое место. И мне предложили стать зам командира 93-й бригады, которая была на самом "передке". Ни жене, хоть она у меня сама - военная, ни детям (сыну сейчас 13, дочке идет третий годик) ничего не сказал. Мол, поехал на полигон под Одессой... Лишь спустя два месяца, вырвавшись к ним на пару дней, признался, где именно нахожусь...

Боевое крещение случилось вскоре после приезда на место службы.

- Наша бригада должна была обойти Донецк с севера, укрепившись в районе Верхней Крынки. И ждать, что со стороны Иловайска подойдут другие части. Таким образом, оккупированная столица края оказалась бы в кольце. Но когда мы только поехали выставлять первый блокпост, попали под обстрел. Со стороны Ясиноватой нас накрыли из миномётов и "Градов", - вспоминает подполковник. - Каким-то чудом обошлось без жертв - лишь одному бойцы осколком зацепило мизинец... Совершив обманный манёвр, мы укрылись в лесопосадке. Но освободить Донецк тогда не удалось - помешало российское вторжение.

Он бывал в Карловке, Песках, Авдеевке - практически везде, где стояли подразделения 93-й. Порой машины наших воинов выскакивали чуть ли не в расположение противника. Аналогичные "промашки" случались и с боевиками. Неразберихи хватало и по ту, и по эту сторону фронта.

- После первого штурма Песок там погиб наш танковый экипаж. Мы договорились с сепарами об обмене тел павших (их вояки полегли тогда в районе Первомайского). На эту встречу командир направил меня, - рассказывает Александр. - Была договоренность - никакой "брони" и оружия. Ощущения, когда я шёл по карловской дамбе с белым флагом, а меня в любую секунду мог снять вражеский снайпер, запомнились навсегда...

Не без проблем, но обмен тогда состоялся.


Элементы мира - хот-дог, кофе и улыбчивые девушки

Напряжение войны можно снимать по разному. Кто-то пьёт (это неприятный, но - факт), кто-то пишет (дневники, стихи, песни), рисует, заводит братьев меньших (хвостатые "сыны полка").

- А я, когда выпадала возможность, старался приехать в ближайший от позиций мирный город (чаще всего это были Красноармейск или Константиновка). Заглянуть в кафешку на заправке. И заказать у улыбчивых девушек в фирменной одежде ход-дог и кофе, - признаётся Александр Василенко. - Почему-то именно это "сочетание" ассоциировалось у меня с миром.


Чудесное спасение


Василенко едва не погиб, пробиваясь в донецкий аэропорт, который с мая 2014-го был под контролем ВСУ и подвергался постоянным атакам оккупантов.

- Если на некоторых участках фронта случалось затишье, то в донецком аэропорту постоянно шла война. С танками, пушками, атаками, снайперами и прочими "атрибутами". Полтора месяца там находился ещё один зам.командира нашей бригады. Я должен был его сменить, - делится Александр.

"Дорога жизни", по которой можно заехать в аэропорт и выехать оттуда, пролегала по взлётно-посадочной полосе. Она постоянно обстреливалась противником. Так что каждый рывок по ней был своеобразной лотереей - повезёт-не повезёт.

- С первой попытки прорваться в аэропорт не удалось. Механик-водитель нашей БМП-2 потерял ориентацию и заехал на вражескую территорию. У сепаратистов началась паника. Они решили, что ВСУ пошли в атаку. А когда очухались, начали крыть нас из всех стволов, - вспоминает подполковник. - По броне, как дождь по ведру, застучали пули. В нас четырежды (!) попали из гранатомёта. Одна граната влепила в резиновый бандаж на катке, ещё одна - в заднюю дверь. Наваренную на машине решётку, на которой висел бронежилет одного из солдат, будто газовым резаком срезало... Попади хоть одна из гранат под борт - мы бы сгорели. Сорви гусеницу - мы бы остановились и нас расстреляли, как в тире... То, что ни одно из попаданий не стало фатальным, а мы сумели выбраться, - это чудо какое-то.

Тот самый БМП-2, переживший четыре попадания из гранатомётов.

На разбитом и горящем БМП они едва дотащились до места, откуда "стартовали". Как на грех, там были телевизионщики. Которые засняли этот кошмар.

- Практически у всех была контузия. Мы не выходили, а выпадали из машины. И кадры, на которых выбираюсь я, пошли в эфир. Их увидел мой отец, с ним приключился инсульт, - делится "Тополь". - Но я не мог ехать домой. Не мог позволить себе лечь в госпиталь. Мне перемотали голову, я немного пришёл в себя. И вскоре был готов к новой попытке прорваться в аэропорт.

В Координационном центре по прекращению огня было договорено, что в аэропорт беспрепятственно пропустят медицинский БТР ВСУ (без оружия, особый формы, с красным крестом на борту), чтобы забрать раненых. На этой машине Александр и собирался ехать, чтобы сменить коллегу. Но планы пришлось поменять: украинские военные поймали переговоры оккупантов, которые договаривались "сжечь укроповский БТР с красным крестом".

Была спланирована другая операция. И 9 ноября на БМП Василенко таки прорвался старому терминалу...


Штурм длинной в 37 часов


В этом аду, где украинские воины жили в огне, дышали дымом и дрались, как черти, он пробыл три недели. К тому времени, уверяет Александр, добровольческие подразделения вывели из аэропорта. Его держали представители 93, 79 и 74 бригад - воины, разведчики, медики, сапёры.

- Постоянные обстрелы из миномётов и гранатомётов. Рывки танков. Пулемёты, снайперы. Изматывающие наскоки врага, - описывает он житие "киборгов". - Враг пёр со стороны "Метро". Бил по нам с территории женского монастыря. Мы называли его "дом с крестом". Говорить: "По нам стреляют из монастыря" казалось дикостью... Хоть так оно и было...

В донецком аэропорту с Евгением Жуковым, больше известным под позывным "Маршал" (сейчас этот бывший заместитель командира одного из батальонов 79-й николаевской отдельной аэромобильной бригады, героический десантник и один из "киборгов", назначен зам. начальника Департамента патрульной службы МВД Украины).

Условия - более чем спартанские. От холодов спасались, кутаясь в спальные мешки, мастеря из них штаны и обматываясь скотчем. Дизельные печки или костры можно было жечь только днём - ночью враг легко вычислил бы по ним позиции украинских воинов. Катастрофически не хватало воды. Приходилось даже подрывать трубы, сливать канализационную, кипятить и пить... Естественно, здоровья это не прибавляло.

В ноябре ВСУ контролировали примерно четверть старого терминала - с западной части. Здание разделялось коммуникациями, крыша была почти полностью разрушена, к тому же, простреливалась с улицы, как и все этажи.

- Кое-как можно было укрыться на первом и в подвале, - отмечает Василенко, который был старшим по званию и командовал обороной. - Нас и противника разделяли завалы, растяжки... С западной стороны находился новый терминал (он был под нашим контролем), ещё дальше - диспетчерская вышка. Но наша позиция в старом терминале была практически вся окружена...

Штурм, после которого старый терминал был полностью уничтожен, начался около десяти утра 29 ноября. В традиционном для российско-террористических войск подлом стиле: перед этим Координационный центр по прекращению огня (в который входили представители РФ) заверял, что обстрелов не будет. Даже дали "зелёный коридор", по которому к терминалам доставили топливо, воду и продовольствие.

- Самый вкусный в жизни кофе я пил именно тогда - после того, когда нам сумели доставить воду, - уверяет "Тополь". - А потом нам стало не до кофе...

Обстреляв украинский блокпост между этажами из ручных гранатомётов, оккупанты ринулись в атаку. Едва наши отбивали одну её волну, как накатывала следующая.

- Атаковали профессионалы. Скорее всего - российские штурмовики, - отмечает Василенко. - Действовали мощно, уверенно. Сносили стену за стеной, теснили нас... Мы запросили наши артиллеристов, стоявших в Песках, чтобы они стреляли по нашему зданию, с учётом того, что мы - в западной части. Фактически вызвали огонь на себя... По другому ту навалу было не сдержать... В тот день у нас было девять раненых и двое погибших. Но мы устояли... А 30 ноября нас начали обстреливать зажигательными минами. Вспыхнули пластик, дерево, мусор. Мы сражались в огне, всё было в дыму, дышать было нечем. Но каким-то образом мы дышали.

37 часов боя. Настоящий ад. Выбраться из которого живыми шансов практически не было.

- Из 32 человек, которые держали старый терминал в момент штурма, четверо погибли, 27 получили ранения, двое повредились умом, - рассказывает Александр. - Понимая, что ещё немного, и мы все здесь поляжем, я запросил удар из крупнокалиберных "Пионов" и "Ураганов". Когда загремело, мы рванули к новому терминалу. Вражеские пулемётчики и снайперы залегли под обстрелом, позади рушился старый терминал (даже не скажу точно - сработала ли взрывчатка, которую мы заложили, или это были снаряды нашей арты), а мы уходили под этим шквальным огнём.

Количество погибших во время этого штурма оккупантов не известно до сих пор. Кто-то говорит о десятках, кто-то - о сотнях.

...Получив в боях в донецком аэропорту тяжелейшую контузию, Василенко лечился сначала в Красноармейске, потом - в днепропетровской больнице им. Мечникова. 25 декабря вновь вернулся в 93 бригаду. В которой служит и сейчас.

- На днях президент Порошенко пообещал, что, несмотря на предложения некоторые украинских политиков "окружить, заблокировать, изолировать, отрезать или отдать" временно оккупированную часть Донбасса, он будет делать всё, чтобы вернуть эти территории под контроль Украины. Надеюсь, так и будет, - говорит "Тополь". - Мы заплатили очень высокую цену в этой войне. И позволить врагу топтать нашу землю, ставить памятники тем, кто убивал наших воинов, вкладывать в умы детей Донецка, Луганска, Макеевки и так далее извращённые представления о донбасской трагедии - немыслимо. Уверен - мы победим.