Синдром упавшего корыта. Конца и края не видать

Сотня осколков для Андрюшки

Андрюшка у своего дома.

Основатели разместившейся на семи приречных холмах греческой Стылы были явно не дураки. Сложенные ими каменные заборы без малого четверть тысячелетия охраняют усадьбы от завистливого глаза и февральских метелей.

А вот потомки малость подкачали. Соблазнившись новомодными веяниями, современники отправили в отставку прадедовские бастионы. Конечно, ограды из кованого металла, гофрированной жести и ажурного бетона украсили сельские улицы, придали каждому дому своеобразный колорит.

Но они, увы, совершенно не защищают от осколков и безоговорочно капитулируют от малейшего толчка порождённой фугасом взрывной волны, вводя хозяев в дополнительные расходы.

Ну, а любой ремонт, как известно, начинается с осмотра повреждений. Именно за этим занятием я и застал молодого хозяина пострадавшей от бомбардировки усадьбы. Помогал Петру Юрьевичу в меру своих сил родившийся под первые артиллерийские залпы самый юный представитель семейства - Андрюшка. По примеру учитывающего пробоины родителя, молодой человек загибал пальцы и сокрушеённо качал головой.

- Только в заборе, калитке и воротах, - объявил итоги ревизии Пётр,- более семисот пробоин. Это по сто с лишним на каждого едока. Не меньше, думаю, отметин на стенах дома, летней кухни и стволах берёзок.

Вообще-то, изначально я планировал записать рассказы детей, чьи усадьбы пострадали от бомбардировок. Однако Андрюшка изъяснялся на понятном лишь родителю языке. Единственное, что он внятно произносил, так это два слова: «Дядя» и «Бах». При этом голос изменялся в тональности, а указательный палец перемещался от горизонта к подвалу.

Поэтому мне не оставалось ничего другого, как взять в переводчики молодого хозяина:

- Понимайте так, - молвил переводчик: «Стреляют вон оттуда. Пришло время прятаться».

Стыла, пожалуй, выглядит получше многострадального Никишино. Но и здесь не редкость улицы, дважды и трижды оказавшиеся под обстрелами. А всего, если верить сводкам, основательно повреждено около полусотни домостроений. В том числе, и это, где семеро по лавкам.

- Дядя бах, - напомнил о себе Андрюшка.

- Нет, - успокоили родители. - Это ветер в берёзках шумит. А в тот раз ты оказался прав. Так бабахнуло, что твой папаша очутился на пятой точке... Народ уже находился в подвале, а я задержался, чтобы снять с огня кастрюлю...

- Дядя бах, - вновь повторил молодой человек.

- Похоже, имеет в виду случай, который приключился с нашим соседом дядей Васей. Спускаюсь в подвал, а тот следом. Стонет, за бок окровавленной рукой держится: «Ранило меня, - говорит. - Вызовите «скорую». А связи мобильной нет, да и какая «скорая» под обстрел поедет... Пришлось своей машиной везти. Только рисковали напрасно. Когда дядю Васю передавали врачам из рук в руки, он скончался.

- Дядя бах...

- Кажется, действительно стреляют, - подтвердил переводчик. - Далеко. Еле слышно. А вы обратили внимание на сердитые нотки в голосе парня? Это он так выражает недовольство.

Я-то обратил. Но, к сожалению, взрослые не всегда слышат то, что им пытается сказать ребёнок.

Не всякая пуля взгляда достойна

Представитель ещё более многочисленного семейства из горняцкого Докучаевска (двое взрослых, одиннадцать детей), Артём Голиков вышел из младенческого возраста. Следовательно, изъяснялись мы с ним без переводчика.

И вообще этот молодой человек за неполные три года войны успел поднабраться столько познаний в военной области, что может заткнуть за пояс иного взрослого.

- Подствольники лупят, - степенно объясняет гостю паренёк и вслушивается в канонаду за околицей. - Это - «Утёс», а сейчас зенитка заработала. Хотелось бы знать, по кому бьёт? Ведь в небе ни одного беспилотника не слыхать…

Как и подобает закалённому жителю прифронтовой зоны, Артём на дальние разрывы не реагирует и щёлкающие в кронах черешен шальные пули взглядом не удостаивает. И всё потому, что пережил кое-что посущественнее:

- С распорядком дня у нас строго, - рассказывает молодой человек. - Поэтому команду «отбой» восприняли беспрекословно. Но только завалились гурьбой в детскую, как дом встряхнуло.

На следующее утро пиротехники определят тип боеприпаса - артиллерийская мина сто двадцатого калибра. Разорвалась на стропилах, смела наземь кровлю, обрушила потолки в трёх комнатах.

- А детская уцелела, - продолжает Артём. - И кухня, где находились в тот момент старшие. Зато всю бытовую технику осколками побило, а еду, какая в холодильнике имелась, железом пересыпало. Так что мы остались без завтрака.

Впрочем, Голиковы - народ стойкий. Разносолами не избалованный. В своё время я имел возможность познакомиться с меню-раскладкой на текущую неделю. Хлеб, овощи, молоко, самая малость масла, мяса, рыбы.

- Перед войной, - вспоминает молодой человек, - мы стали питаться получше. Батька купил дом в селе. Начали выращивать живность, огородина своя появилась. Теперь дом тот, вернее хата, по ту сторону линии фронта. Говорят, разграбили её до последней ложки-поварёшки.

Через дорогу от усадьбы Голиковых корпуса детского противотуберкулёзного санатория. Вот уже третий год кряду его территория освещается единственным источником - окошком сторожки.

- Детей, - рассказывает Артём, - эвакуировали сразу после того, как на главный корпус упала мина. И правильно сделали. Что это за лечение, если окопы передовой линии в километре?

- А вы почему остались?

- Как говорит папа, Господь милостив. И уберёг он нас однажды, думаю, не для того, чтобы дать в обиду. И потом, ну куда мы таким кагалом попрёмся? Что скажем людям, у которых и без нас проблем хватает? Дайте воды напиться, а то так кушать хочется, что и переспать негде? Нет, наши проблемы, нам их и решать.

После таких слов мне захотелось сделать единственное - пожать руку пареньку, который хоть и живёт под обстрелами, но не желает кому-нибудь оказаться в тягость.

Младшие Голиковы. Состав неполный.

Окна с видом на снарядную воронку

По просьбе первенца ещё одного многодетного семейства (тоже двое взрослых и одиннадцать детей), Александра, я не рискнул озвучить координаты аккуратного коттеджа. Достаточно сказать, что в уцелевших окнах второго этажа отражается почти сравнявшаяся с почвой снарядная воронка и опушка пригородной рощи. Да и фамилию пришлось заменить на созвучную - Бурлаченко.

Как утверждает молодой человек, его родители никогда не искали лучшего места под солнцем в ущерб ближнему. И тому же учили собственных чад.

В частности, они лишь после длительных уговоров согласились перебраться в коттедж, который был куплен видным меценатом для многодетной семьи.

А потом, во время торжественного вручения ключей, всячески избегали объективов телекамер и фотоаппаратов.

К сожалению, вкусить сполна все удобства нового жилья Бурлаченко не пришлось. Осенней ночью четырнадцатого года их разбудили шлепки реактивных снарядов. С тех пор спокойствию пришёл конец.

Если верить официальным сводкам, на стенах коттеджа Бурлаченко за два года расписались почти все виды вооружений - PС30, пулемёт, мелкокалиберная пушка БМП, гаубица сто двадцать второго калибра. В конечном итоге глава семейства собрал общий совет, на котором было принято не подлежащее опротестованию постановление - всех мелких срочно эвакуировать в глубокий тыл. Достигшим совершеннолетия предоставили право решать судьбу по собственному усмотрению.

- Мы с братом Александром, - говорит Юрий, - решили остаться. Надо же кому-то за домом-хозяйством присматривать пока родители на работе.

Вообще-то, дети не должны находиться в том месте, где взрослые выясняют отношения при помощи систем залпового огня и «Точек У». Это небезопасно для их неокрепших организмов.

Разумеется, здравый смысл всё-таки восторжествует и на земле Донецкой вновь воцарится мир. Будут восстановлены дома, взорванные мосты, взамен сожжённых боров лесоводы посадят новые.

Но нет в подлунном мире силы, которая способна вернуть к жизни четырехлётнего Ивана из посёлка городского типа Тельманово и десятка его сверстников. Эти потери безвозвратны и поэтому особенно горьки.

Ну а каковым может быть будущее того, кто не убит физически, однако уничтожен морально? Ведь избавиться от так называемого синдрома упавшего корыта удаётся далеко не всем.

Впрочем, о чём это я? Ведь никто не слышит Андрея, которому в день ангела «подарили» сотню осколков, без ответа осталось гневное обращение в кромсаемую сполохами ночь хранительницы семейного очага Бурлаченко:

- Куда вы, ироды, стреляете? - воскликнула женщина, прикрывая телом спускавшихся в подвал чад. - Здесь же - дети!!!

А, в ответ ей всё та же канонада, которая вот уже третий год пожирает творения рук человеческих и самих творцов.

«Последствия обстрелов устранены, -
говорит Юрий. - Вот только не все стёкла заменили».

Сергей ВАСИЛЬЕВ.

Фото автора.