Фёдор Конюхов: «Я - художник, бродяга, который жаждет познать окружающий мир и подарить его людям»

Семь футов под килем пожелали друг другу впервые встретившиеся на азовской Камчатке два именитых путешественника - покоритель пяти полюсов планеты Федор Конюхов и яхтенный капитан из Мариуполя, кавалер двух орденов «За мужество» Иван Кириченко.

Пахнет морем ромашка полевая

- Ну вот, на этот раз мы поменялись ролями… - сказал Фёдор Конюхов.

- Впервые не меня, а я встречаю журналиста на морском берегу, - добавил Иван Кириченко.

Словами и крепкими рукопожатиями именитые путешественники дали понять корреспонденту «Донбасса», который шагнул через борт моторки на берег азовского полуострова Камчатка, что отныне они считают меня братом по крови.  Иван с Фёдором давно наслышаны друг о друге, при мне дважды общались по телефону, строили планы совместного перехода под парусом вокруг света за сорок дней. Но встретились только сегодня в селе Атманай, где живут отец, сестра, брат Федора и где даже полевые ромашки пахнут солеными туманами. Оба явно не богатырской стати, в походке - извечная готовность мгновенно реагировать на изменение положения палубы.

Федор Конюхов недавно вернулся из очередного путешествия по маршруту Северный полюс - Гренландия. Рассказывал о нём как о рядовом походе в гастроном за вареной колбасой, без эмоций и присущей ему живости: человек мысленно ещё пребывал в заставленной торосами белой пустыне.

А где-то там, под толщей льда...

Попросил поделиться наиболее яркими воспоминаниями из пройденного пути, он откликнулся:

- Ничего сверхординарного не происходило. Была тяжелая, изматывающая душу дорога и полное отсутствие минимальных удобств. А праздник лишь однажды пришёл на нашу улицу... Это когда под занавес ступили на землю Гренландии. Под подошвами лежал всё тот же многометровый слой льда, но стало как-то спокойнее от того, что покоился он на устойчивом грунте... Почему-то в те минуты вспомнил корабельного доктора, которого ты описываешь в одной из своих повестей. Бедолага наотрез отказался искупаться, когда узнал, что глубина океана под его пятками составляет полтора километра. Хотя для того, чтобы человеку утонуть, достаточно и двух метров.

Следующий вопрос: «Как относишься к тому, что тебя узнают на улице и в поездах?» тоже послужил темой для отдельного воспоминания. А переадресовал его Фёдор старшему брату Виктору, под присмотром которого осваивал вождение гусиного корыта по волнам Азовского моря.

- Было дело, - оживился Виктор, отодвигая стакан с сухим вином. - Ехал я недавно в поезде. А так как курю непомерно, из тамбура не вылезал. Там с меня и сняли часы, да так ловко, что их отсутствие заметил не сразу. А часы, мне их Федор передарил, дорогущие. Золотые, с дарственной надписью от депутатов Верховной Рады. И только я с горя закурил очередную сигарету, в тамбур входит парень, шея - хоть колесные ободья гни. Спрашивает: «Кем доводишься путешественнику Конюхову?» -  «Братом…» - «Что же ты, мать-перемать, не сказал, когда с твоей руки часы снимали? На, держи, и больше не хлопай ушами», - в подтверждение правдивости своих слов Виктор щелкнул ногтем по циферблату наручных часов и повернул запястье к присутствующему за столом сыну Ивана Кириченко Максиму. Дальнейшие расспросы прервала появившаяся с арбузом Ирина Конюхова. Профессор, доктор наук, она, как и подобает супруге слуги Божьего о. Федора, была воплощением смиренности.

- Ешьте, гости дорогие, - радушно молвила матушка. - Арбуз просто-таки замечательный, только с бахчи.

В поте лица своего

Гости между тем всё прибывали и прибывали. Один за другим к единственному на все село колодцу с пресной водой, часовенке на морском берегу и входной арке подтягивались местные жители. Приехал местный священник о. Дмитрий, а ближайший помощник в земных и духовных делах знаменитого путешественника Петр Корх принялся помогать матушке Ирине готовить посуду к богослужению по поводу дня Пантелеймона Целителя, особо чтимого на Камчатке великомученика. Чуть позже Петр Николаевич признается, что богослужение было под угрозой срыва. Он даже попросил и тайком выкурил сигарету, что свидетельствовало о крайнем расстройстве чувств.

- Два года подряд жесточайшая засуха, - потряс зажатым в кулаке окурком. - Как вы помните, источник пресной воды во сне увидел отец Федор. Первым в чуде убедился я. Копая колодец, нагрузил тысячную по счету бадью рыжей глиной для отправки «на-гора», а тут из-под лезвия лопаты пошла вода… Всё село отсюда утоляло жажду, только этим летом беда приключилась: в одну ночь пересох колодец. Даже глина к подошвам не приставала. Пришлось вновь браться за лопату. Копал до тех пор, пока оброненная со лба капля пота не соединилась с водой подземного источника…

Виктор Конюхов демонстрирует вернувшиеся к нему чудесным образом часы младшего брата.

Что ж, Петр Корх, как и я, не может похвастаться орденами и титулами. Так, обычный сельский пастух с двумя высшими образованиями и глазами, в которых смирение слуги Божьего сочетается с яростью атамана Стеньки Разина. Но далеко не каждая знаменитость может похвалиться тем, что на собственных мозолях преподнесла страждущим от вековой жажды односельчанам бесценнейший из даров - колодец с пресной водой.

Трижды проходил мыс Горн и трижды писал новую картину

После богослужения, когда мы вновь вернулись к арбузу, задаю Федору вопрос на посошок:

- Как шире понять народную мудрость, к которой периодически прибегаешь: «Если ты где-то побывал физически, а духом там не присутствовал - все было впустую»?

- Доказано, что даже камни, и те кочуют. А в распоряжении человека - поезда, самолеты, яхты, на худой конец, собачья упряжка… Ты вот только что прошёл на моторке триста вёрст вдоль Азовского побережья. А теперь спроси сам себя - зачем это нужно? Зачем вообще рисковать собой, покорять вершины, идти наперекор судьбе, плыть против течения? Кстати, эти слова не мои, принадлежат они епископу Ханты-Мансийскому и Сургутскому Павлу…

- И действительно, ведь не только ради собственного удовольствия ты подставляешь начавшую седеть голову шипам розы ветров?

- Ну хорошо, отвечу. Если бы мне запретили рассказывать остальным о том, что было увидено в дороге, я бы с места не стронулся, да и жизнь потеряла бы всяческий смысл. Я ведь художник, бродяга, который жаждет познать окружающий мир и подарить его людям. Звучит малость высокопарно, но это так… Я трижды проходил мыс Горн и трижды писал новую картину. Не исключено, что будет и четвертая, надеюсь, более удачная, чем предыдущие.

Доедаем арбуз, допиваем сухое вино и на прощанье сговариваемся вновь встретиться здесь же, в Атманае, теперешним составом после того, как о. Федор одолеет на весельной лодке самый свирепый океан планеты. Получаю роскошно изданный альбом с репродукциями полотен Конюхова, хранящимися в Сибирском художественном музее. На титульной странице надпись:  «Желаю тебе взойти на свой Духовный Эверест - 8 848 м». Что ж, лучшего пожелания не придумать.