Нобелевский лауреат: "У меня нет впечатления, что война России с Украиной кончилась"

Уроженка Ивано-Франковска, лауреат Нобелевской премии по литературе, белорусская писательница Светлана Алексиевич провела несколько лекций в Киеве. Светлана рассказала о своем видении советской эпохи, чернобыльской трагедии, русско-украинской войне, о жизни и, конечно, о любви.

Редакция 112.ua выбрала цитаты Алексиевич, которые как нельзя лучше показывают основу ее книг и мировоззрение писательницы.

О развале Союза

Люди, которые в 90-е годы хотели свободы, на самом деле, как потом выяснилось, хотели хорошей жизни. Понятие свободы - совершенно виртуальное понятие. Мы бегали по площадям, кричали "свобода, свобода", а на самом деле никто не знал, что это такое, и никто не был к этому готов. Или, может быть, мы слишком рано ушли с площадей?

Сегодня мы живем с чувством поражения. Сегодня, как никогда, хочется понять, почему поражение? Мы не думали, что все так быстро развалится, что все так быстро повернет назад. Мы были очарованы воздухом свободы, которой, как оказалось, так и не было. Ельцин, который превратился в царя Бориса, демократы быстро стали олигархами и бизнесменами. Сегодня больше проигравших.

Перечеркивать все эти годы я бы не взялась … Когда я ездила по России, я очень часто слышала от людей, что им еще хуже жить, чем было раньше. И они правы. Они говорят: да, надо было долго стоять в очереди на квартиру, но квартиру можно было получить, люди ездили в Москву, на разные выставки, получали ордена, у них были путевки в санатории… Я не к тому, что социализм хорошая вещь. Человеческая природа иначе устроена.

Сейчас медленно идет поворот, и возможен он потому, что те, кто делали перестройку, не подумали о том, что этот процесс нужно интеллектуально и пропагандистски сопровождать. Объяснять людям. … Постсоветский человек должен был выживать, был брошен и сам должен был делать работу по пониманию происходящего. И в результате – шаг назад.

О коммунизме

Коммунизм вовсе не мертв. И даже русский вариант коммунизма не мертв. Когда я ездила по Сибири, могу сказать, что молодые ребята там очень много говорят о марксизме, очень много спорят и даже читают. И от этого не по себе. … Не может человек выйти из лагеря и на следующий день быть свободным. Свобода – это долгий путь.

Во Франции со мной спорили многие марксисты и троцкисты, и они говорили, что это наше поколение не справилось с идеей, мы не смогли. Мол, вы русские, азиаты – жестокие люди. Мы сделаем все иначе.

В этой идее меня удивляет идеализм. Особенно первые 40 лет советской власти. Войну победило именно это большевистское идеалистическое поколение. Социализм давал человеку ощущение, что он принадлежит к чему-то большому, к какой-то идее и что все одинаковые. Желание справедливости.

Эти идеи не только страшные, в них есть что-то восхитительное. Желание равенства, свободы. Люди, которые делали революцию, конечно, не были бандитами, они были своего рода романтиками. Бандитами они стали потом, когда взяли власть, и ее надо было удержать. А они не знали, что и тогда уже революция пожирала своих детей и все, что было вокруг.

О России и русских

Россия - заложник того, что ей всегда нужна сверхидея, сверхценность. Она не может, как в протестантской этике, построить дом, вырастить детей. Нужна обязательно русская идея, "русский мир" Путина, мировая революция.

(По отношению к русским) мы приняли такую позицию, что эти люди идиоты, бандиты. Ну неправда это. Это все живые люди, со своими убеждениями, со своими суевериями. И надо не это голословное "они такие, они сякие". Нужно вглядывание в человеческую судьбу.

Если говорить о русских …речь не о Путине, речь о коллективном путине. Он аккумулировал желание обворованного, обманутого русского народа, ему (народу) показалось, что он опять великий, грозный, его все боятся. Что они "встают с колен".

О чернобыльской трагедии

Чернобыльская трагедия - это глобальное событие космического масштаба. Потому что люди впервые осознали, что они могут сами себя уничтожить. Они идут по пути самоуничтожения.

Совпали две катастрофы - социальная и космическая. Социальная людям ближе. Надо было думать, как жить, где жить, как кормить детей, а космическая – это что-то непонятное, что значат для человека какие-то радионуклиды, которые будут жить 2-3 тыс. лет?

Сегодняшний человек так устроен, что для него Майдан понятнее, чем космическая проблема. Чернобыль – это проблема будущего.

Авария на "Фукусиме". Там уже помогал опыт Чернобыля. Во всяком случае, никакому японцу не приходило в голову на второй день после аварии удить рыбу под стенами реактора, и никто не водил детей посмотреть, как горела станция, а станция не горела, там не валил черный дым, ночью было малиновое свечение. Люди любовались. Мы делаем технологии, которые дальше нас. Нашего мировоззрения.

Чернобыль – это новый мир. Человек никогда так не жил, чтобы бояться травы, земли, воды.


О российско-украинской войне

Сейчас отношения Украины и России иначе как состоянием войны не назовешь. И это, наверное, не так скоро кончится, и может быть всякое, и все это понимают. У меня нет впечатления, что война России с Украиной кончилась.

Это время исторических обид. Такое долго не забывается … российское телевидение раскачало ситуацию, это преступление русского телевидения. Я сама удивляюсь, откуда такая ненависть даже у простых людей. Но все это изживаемое.

Я как-то ответила на вопрос о Крыме. Я сказала, что это оккупация, аннексия. Результатом этого стало то, что я не получила телеграмму Медведева, которая была готова.

Белорусы все на вашей стороне…у нас много поселилось русских, у русского населения разные настроения. А вот белорусы – на вашей стороне. Они сочувствуют, у них нет генетического вызова большого народа. Большая география, наверное, и рождает ощущения у русских, что они большие. Так же, как если у них много ракет, значит, они - великая страна. Это подмена.

Об украинских политиках

Современную украинскую политику я так хорошо не знаю. Мелькают фамилии Порошенко, Яценюк, Тимошенко. Мне показалось, что Порошенко – это был лучший вариант, за который мог проголосовать народ. Другое дело, что не нужно подгонять. Ведь если бы интеллигенция так не торопила Горбачева, не было бы Ельцина, который тоже достаточно неоднозначная фигура, именно при нем началось разворовывание страны.

Я бы хотела, чтобы украинские политики делали это (проводили декоммунизацию) быстрее, потому что если этого не делать, все возвращается назад.

Когда я тут ехала в такси, таксист начал возмущаться: "Порошенко ничего не сделал. Обещал и не сделал". Причем тут Порошенко? А где общество?

О любви, счастье и книгах

У нас нет культуры счастья, у нас есть культура страдания. Сейчас, когда я пишу книги о любви, очень сложно говорить с людьми о счастье. О первом мгновении еще люди могут рассказать: встретил, посмотрел… началась химия, а потом… счастье - это длинная дорога. Продления этой радости, протяженности во времени нет. Это для нас совершенно новое. С любовью еще хуже, чем с войной.

Будет ли книга об Украине? Нет, о войне я писать не могу уже. У меня защитный слой.

Нужно умножать добро. Ненависть нас точно не спасет.