Последний раз Надя видела Куделю десять лет назад, не такого пожухлого, как на сей раз, но… Какой-то бесенок всё же поселился сейчас во взгляде, хотя, казалось бы, какой повод может быть для живинки у семидесятилетнего деда?

Это был ее несостоявшийся ухажер далекой юности, который обламывал все кусты сирени в округе, чтобы Надюшке угодить. Но чудаковатому Куделе, которого так все и звали по фамилии, Надюха предпочла другого. И пока он, как медведь по чащобе, пробирался через вишняк и сирень ко двору своей возлюбленной, та уже миловалась на завалинке с будущим мужем…

Свадьбы Надя и Куделя сыграли в одну осень. Он тогда признался, что решил поторопиться завести семью, чтобы с тоски в загул не уйти и не остервенеть. Прямо перед армией расписался со своей Ленкой.

Пока она оставалась дома в ожидании первенца, молодожен служил срочную; отпустили его на побывку только один раз: дочурку Ксюшу повидать. А когда демобилизовался, Лена уже… второго малыша ждала. Конечно, молодое дело - не хитрое, и за десяток дней, что он дома был, всё можно было «учудить». Но сомнения одолели парня.

Родилась Оксанка, он долго присматривался к сморщенному личику, да разве поймешь, в него ли уродилась. Ни волос, ни бровей.

Поселок маленький, все тут на виду, и вскоре заговорили соседушки о недомолвках в их семье: так и не поделили Куделя с Еленой младшенькую Оксану, «разбитую чашу» не смогли склеить.

… Пришел Куделя к Надюшке прямо на работу, его к ней отношение из влюбленности переросло в сыновнее: со всеми своими бедами и радостями к ней захаживал. На тот раз был подпитой и грустный, и Надя едва ли не первая в поселке узнала, что уходит он от жены окончательно, и что девчонок своих они вознамерились… «поделить». Старшую Ксюшу решил сам поднимать, а Оксана с мамой осталась. Разругались, разводясь, в пух и прах. Когда новые семьи создали, вообще перестали общаться - словно и не было у них ничего общего. И никого?

Куделя ни разу не видел своей младшей. Новая супружница ему еще дочку родила. Семейку кормить надо было, так что не до сантиментов и воспоминаний. А к Надежде так и заглядывал - душу отвести, поговорить ни о чем…

Разменяв шестой десяток, Куделя внуком успел обзавестись и… овдоветь. Зять в «приймах» не захотел с ним оставаться, так что куковал мужик в своем подворье один. И всё так же к подружке юности захаживал - поплакаться в жилетку. Вот снова стоял в дверях.

- Ты бы Оксанку таки нашел, - едва ли не с порога бросила ему Надя. - Не вечный, узнал бы, как живет. Тут уж не до обид. Ну, не с тобой, так с сестрой бы общалась. Даже если ты ее не признаешь, мать-то у них - одна.

- Так с этим я к тебе и пришел, - едва перебил Куделя Надины упреки. - Оксана сама нас нашла! На днях приходила.

…После школы, как и ее старшая сестра, Оксанка никуда не уехала, устроилась на тот же завод, где Ксюша уже работала. И кто-то в цехе ей сказал, что ходит через проходную молодая женщина, ну, очень на нее похожая! Не сестры ли, дескать, вы, случаем? Оксана знала, что где-то живет ее непутевый, как мать всегда подчеркивала, отец. И сестра старшая есть. Но при этом рисовала такие мрачные картины о горьком пропойце, что искать встречи с «папой» Оксане и на ум не приходило. А заводские кумушки разбередили душу, выведала девушка у матери всё и отправилась  в гости.

Куделя, как увидел у калитки девушку, так и ахнул. Ничего и объяснять не пришлось. То, что он не разглядел в молодости, теперь выдавало в ней его породу.

- Стоит живым упреком маленькая копия моей старшей дочки и с бровями домиком, как у меня. А разговор-то не склеился: поговорили накоротке, она и ушла. Я, дурень, даже чаю не предложил. Мужик, что с меня возьмешь?! Телефонами не обменялись. А вчера Ксюша позвонила, мол, батя, мы с сестрой встретились… И, правда, они так похожи. Им-то проще подружиться, а меня Оксанка, видно, не сразу поймет и простит. Да и зачем я ей на старости лет, воспитал-то ее другой. Тот и отец.