Пять подвигов связиста Чистякова

В этом году выборы нового парламента совпали с Днем освобождения Украины от немецко-фа­шистских захватчиков. Крестьянский сын Николай Чистяков в том огненном 43-м отвечал за нерв армии - связь. Под свист пуль, вой бомб и снарядов, крики раненных и умирающих он полз устранять очередной порыв или прокладывать новую линию. Конечно, было страшно, особенно, когда со своей 232 стрелковой дивизией форсировал Днепр, чтобы выбить фрицев из сердца Украины - Киева. Оккупанты держались за древний город чуть ли не зубами, но были смяты наступающими советскими войсками. Грудь живущего в Донецке 88-летнего ветерана Чистякова украшает более двадцати наград, в том числе - медаль «За отвагу», ордена Отечественной войны І и ІІ степени. Но самой большой ценностью он считает письма боевых товарищей.

Холодная жара

У первенца в семье колхозников из села Мантурово Курской области детства считай не было. В полевых работах участвовал, едва ходить научился.

- Когда пришла война, я коровушку нашу пас у леса. Вернулся, а по всему селу - плач, - вспоминает он. - Потом было ярмо оккупации, которую до сих пор не пойму как пережили... Третьего февраля 1943 года началась жуткая стрельба. Глянул в окно - наши солдаты бегут по лугу. Тут пулеметная очередь из пекарни полоснула - двое упали, как подкошенные. А немцы на мотоциклы - и дёру...

На следующий после освобождения день Коля уже был на оперативно развернутом призывном пункте. В свой первый бой новобранец вступил неподалеку от родного села, когда пришлось сдерживать фрицев, прорвавшихся из «котла» под Старым Осколом. Несмотря на лютую стужу (вмерзшие в землю трупы немцев пугали селян весной), жарко пришлось - не то слово.

- Я был зачислен в роту связи. Бегал с катушкой с кабелем весом под десять кг, телефонным аппаратом, штыком для заземления кабеля и винтовкой. Всему учился на поле боя, - продолжает Николай Дмитриевич. - Почти сразу чуть не погиб, причем не от пули, а от мороза. Отправился налаживать поврежденную снарядом линию под Обоянью. Дело было вечером, я дико устал. Присел, у какого-то деревца, придремал. А потом спохватился - добрался-таки в расположение части, там и свалился в одной из хат. Заснул бы на улице, где свирепствовал холод - уже б не проснулся.

Николай Чистяков с письмами однополчан,  которые для него - величайшая ценность.

Днепр кипел от взрывов

Тяжелейшие бои были под Сумами. Тылы растянулись, снабжение плохое, немцы то и дело идут на прорыв.

- Как артобстрел - знай, что линия будет повреждена, нужно лезть, - вздыхает ветеран. - 19 августа, когда мы таки погнали фрицев, в районе станции Низы отправился я устранять очередной порыв. Всё сделал как надо, а на обратном пути попал под минометный обстрел. Рядом рванула мина. Осколками разбила деревянный телефонный аппарат (он меня от смерти спас), а уж мне досталось касательным - по левой руке и ноге. Товарищ-связист, татарин Кияйкин, помог добраться до роты. Оттуда меня переправили в медсанбат.

Подлечившись, он вновь оказался в родной 232-й дивизии, которая отличилась не только под Сумами, но и во время освобождения столицы Украины, после чего стала именоваться Сумско-Киевской.

- О том, как форсировать Днепр, выйдя к которому 23 сентября, мы радовались, будто дети, нам рассказывал зам. командира дивизии генерал Максим Козырь, именем которого названа одна из улиц Донецка, - отмечает Чистяков. - Готовились тщательно, желающих хватало - тем, кто закрепится на правом берегу, обещали дать звание Героя Советского Союза. Но первая группа человек в 25 полегла вся в водах великой реки. Наши в ответ рявкнули реактивными снарядами, но выковырять немцев не смогли.

Блестели купола Лавры - такие близкие и страшно далекие. Наступление застопорилось. Лишь после того, как командование отказалось от идеи прорываться через Букринский плацдарм, выбрав менее удобный, а потому более неожиданный Лютежский, дело пошло...

- Ночью нас перебрасывали вдоль берега, а потом мы переправлялись на ту сторону на пароме. Когда немец понял, в чем дело, было уже поздно - наши закрепились на берегу. Но тем, кто форсировал реку позже, в том числе моей роте, досталось по полной. Фашисты бешено били, Днепр кипел от взрывов. На берегу оказалось не легче: выкопаешь в песке окопчик, а от взрывов земля так трясется, что тебя то и дело выталкивает наружу. Самолеты кружили, что коршуны, роняя «капельки» - именно так снизу видятся бомбы. Однажды разнесли все наши кухни, так что некоторое время пришлось обходиться без питания.

От Лютежа до Киева по чуть-чуть продвигались более месяца. Сколько невидимых подвигов было совершено во время этого перехода - не подсчитать. Вплетал свой рядовой героизм в общий узор победы и Николай Дмитриевич.

- Там был порыв на порыве, - качает он головой. - Я, кажется, даже во сне связь исправлял. Однажды в районе Пуще Водицы забрел на вражескую территорию - очередь прошла над головой, сбивая листья. До порыва добрался уже после того, как фашисты откатили назад.

Третьего ноября после мощнейшей артподготовки наши практически без сопротивления преодолели первые две линии обороны врага. А потом вновь пришлось биться за каждый метр.

- Пятого мы вышли на северную окраину Святошино, - продолжает Чистяков. - Краснозвездные танки двигались с включенными фарами, ручными сиренами, жутким воем, пулеметными очередями. Низко, чуть ли не шлепая по головам пехоты крыльями, мчались самолеты. У немцев еще хватило сил огрызнуться (во время их удара наш комполка Иван Огнев потерял ногу), но вскоре мы уже были в столице. Там вылавливали не успевших дать деру гитлеровцев, добивали их. Киевляне бросались нам на шеи, плакали. Я, 19-летний пацан, сам чуть не ревел, когда девчата и женщины зацеловали, а старики трясущимися руками гладили о голове, прикасались к форме.

Когда проходил по Крещатику, сердце сжалось от боли. Главная улица Украины лежала в руинах. Саперы предупредили, чтобы ходили и тянули связь только по центру - остальное нужно было исследовать на предмет взрывчатки.

Пули времени

Дальше были бои у Фастова. Немцы попытались прорваться, столкнув наших в Днепр. Но их танки нарвались на убийственный огонь артиллерии освободителей.

Васильков от фашистской заразы очистили с помощью партизан. Двинули на Белую Церковь.

- В конце января 44-го погода куролесила, - вспоминает ветеран. - Распутица пошла жуткая, а мы -  в валенках. Днем они вымокают, а ночью, как подморозит, превращаются в глыбы. Молодец старшина, добился, чтобы вернули ботинки. Из-за слякоти машины буксовали, их, а также пушки приходилось постоянно выволакивать из грязи. Вымотаешься так, что ноги подкашиваются. А впереди - бои...

Свой третий подвиг (за Сумы и Киев его отметили наградами) Николай Дмитриевич совершил у Умани, на станции Христиновка. Под огнем добрался к пушкам, стоявшим на открытом месте, и передал приказ полковника-артиллериста отойти на опушку леса. В результате орудия не только уцелели (враги вскоре взрыли снарядами землю на том месте, где они стояли), но и устроили атаке немцев горячий прием.

- Однажды ночью меня растолкала связистка Матрена Жукова - Мотя. «Вставай! - будит. - Для тебя война кончилась!». Оказывается, меня отряжали в Ульяновское пехотное училище, - разводит руками Николай Дмитриевич. - Когда проезжал через Киев, который оживал на глазах, у памятника Богдана Хмельницкого увидел фотографа и попросил снять меня. Через пять минут карточка была готова. Это мое единственное военное фото.

В Германии он всё же оказался, но уже после победы: служил там два года. На юге страны пришлось даже охранять площадку, с которой в годы войны запускались немецкие реактивные снаряды... А когда Чистякова отрядили в Прикарпатский военный округ, он решился на очередной (условно - четвертый) подвиг - отыскать и собрать однополчан. Поместил соответствующее объявление в газету «Правда Украины» от 2 марта 1979-го. И началось...

- Пошли письма, открытки. За все годы их собралось около ста, - делится Николай Дмитриевич. - Писал и наш комполка Огнев, ставший после Киева Героем Советского Союза, и та самая Мотя, сообщившая, что для меня бои закончены, и многие другие. Долгие месяцы мы жили как одна семья, хотелось узнать судьбу всех, с кем пришлось перенести фронтовые трудности.

Поредевший 764 полк дважды собирался в Киеве. Седые, на костылях, в очках, но с военной выправкой, над которой не властны годы, они пили за Победу, павших и живых, ездили на тот самый Лютежский плацдарм, где бились осенью 43-го, пели песни и просто молчали...

В Донецк Чистяков перебрался в 1990 году. Здесь поселилась дочь, вышедшая замуж за врача.

- Зять как и я - полковник, - гордо сообщил он. - Получил за Афганистан орден Красной Звезды.

Каждый год Николай Дмитриевич ходит в школу, где делится с ребятами военными воспоминаниями. Раньше эту почетную миссию вместе с ним выполняли еще 25 собратьев по оружию. Но в последнее время Чистяков появляется в одиночестве, прихватив валидол и письма однополчан. Пули времени не щадят ветеранов...

Рядом с любимой... 63 года!

Пятым подвигом Николая Дмитриевича (или первым: очередность тут - дело весьма относительное) является уникальная семейная жизнь. Со своей половинкой, Раисой Владимировной, он расписался в... 1949 году. И до сих пор они вместе.

- Мы учились в одной школе, правда не вместе, ведь Коля на полтора года старше, - рассказывает она. - В то время я на него внимания еще не обращала. Потом пришла война... Помню, как мы с девчатами расчищали трехметровые сугробы, а под ними - трупы, трупы. Солдат - советских и немецких, лошадей... Ну, а после освобождения занимались восстановлением. Всё ведь порушено было. В Курске, помню, не могла найти ни одной целой стены.

Лишь в 46-м девушке удалось закончить 10 классов. Спустя пару лет ее, учителя начальной школы, пригласил в кино курсант Чистяков, приехавший в родные края в отпуск.

- Я жила у его тети, очень ей нравилась. Она так хотела, чтобы мы с Колей были вместе. Но в тот раз ничего у нас не вышло: я из кино... сбежала, - смеется Раиса Владимировна. - Стеснительная была - ужас! Боялась, что провожать будет, а там, глядишь, целоваться начнет....

Следующая встреча состоялась пятого мая 49-го. Ставший к тому времени офицером Чистяков пошел на штурм. И не отступился, пока Рая не дала согласия стать его женой. Спустя неделю они расписались. Воспитали умницу-дочь, радуются двум внукам и трем правнукам.

- Как прожить столько вместе? Да особого секрета нет, - уверяет супруга ветерана. - Нужно не только красиво говорить о любви, но и доказывать ее постоянно. Всегда и во всём поддерживать друг друга, уметь уступить, вовремя пожурить и похвалить. Мы, бывало, ссорились, но никогда не таили обиду и спешили помириться.