Донбасские реалии: где сейнеры ходили, там коз теперь пасут

Рассказ о том, как рыбаки азовского посёлка Седово решили формулу заневоленных рек и лиманов древней Меотиды

А на крестах сетей лохмотья

 Если верить географической карте, посёлок Седово соединён с материковой сушей двумя узкими полосками земли. С трёх сторон плещется море, а с четвёртой, тыльной, его подпирает лиман. Однако это не больше, чем зеркальное изображение картины конца прошлого века.

Нет, древняя Меотида никуда не делась. Во время особо свирепых штормов она продолжает показывать, кто здесь владычица. Сплошь и рядом волны прорывают хилый оплот суши, отсекая Кривую косу от остальной части земной тверди.

Затянувшееся ненастье на многие дни, а то и недели, отлучает местных мужиков от промысла. В таких случаях им не остаётся ничего другого, как бесцельно перекладывать с места на место снасти и предаваться воспоминаниям о лимане, который здорово выручал именно в лихую погоду.

Конечно, семьсот гектаров поверхности расшатывает в непогоду, как медный таз с водой. Но при памяти известного на всё побережье рыбацкого атамана Василия Косогова ещё не один каюк, ни одна моторка не нашли вечный приют на дне лимана.

Зато возвращались они к берегу, сидя по самые планшири в воде. И пахли от уключин до киля тюлькой, бычком, судаком, таранью. Здесь же, в лимане, укрывались от тягомотных штормов и сейнеры, о чём сейчас можно догадаться по наполовину изъеденным временем причальным сваям.

Но ничто не вечно под луной. Сегодня на месте лимана лужица размером с трабзонскую фелюгу, да и та едва просматривается в зарослях на болотном иле. Растительность эта вымахала до таких высот, что местные козы летом в ней утопают вместе с выменем и покрытыми репьями спинами.

- Наши предки, - с горечью констатирует Косогов, - каждую путину имели с лимана сотни тонн рыбы, а теперь, в лучшем случае, вся польза от него - кружка козьего молока. И ещё мы получили от него вот это уродство...

Остовы покинутых и недостроенных пансионатов действительно не самое лучшее зрелище. Особенно когда над косой свирепствует зимний шторм, один из тех, которые развешивают на крестах рыбацкого кладбища траурные ленты сетей.

Пиленгас бесплатно не клюёт

 О печальной участи некогда славившегося на весь мир своими рыбными косяками Азовского моря написано немало. Посильное участие в этом принял и я, скромный работник пера и сполна испивший горько-солёной воды человек.

В своё время даже сагитировал двух мореходов с мировыми именами Ивана Кириченко и Фёдора Конюхова совершить экспедицию по древней Меотиде. За неимением другой поверхности (разговор происходил в селе Атманай - родине Фёдора), я разложил карту Азовья прямо на береговом песочке. Она настолько густо пропиталась солью за время моих скитаний, что её вполне можно было использовать при варке ухи.

Кроме этого на карте было много красного от раздавленных комаров и крестиков. Ими я отмечал устья Миуса, Кальмиуса, Обиточной, Кривокосский и Молочный лиманы - главные нерестилища этой части Меотиды.

Причём, на Молочный пришлось сразу два крестика. Вторым обозначено место встречи с тремя сельскими головами, которые после совещания в Мелитополе решили провести остаток рабочего дня на диком пляже. Там наши пути и пересеклись. Результатом встречи стала следующая запись в походном блокноте:

«Вы интересуетесь - куда подевался пиленгас? Слинял подальше от дураков. Три сезона его косяки подходили к лиману на нерест, а русло всякий раз оказывалось непроходимым. Не нашлось денег на полторы тонны солярки, чтобы заправить ржавеющий на перемычке драглайн. Сегодня мы вновь подняли вопрос перед районным начальством. Ответ прежний: Нет денег». А они есть. Только в наших трёх сёлах сотня браконьеров. И каждый платит «смотрящему» по четыре тысячи гривен в месяц. Но об этом, как вы догадались, на совещании вслух не скажешь. Вот народ и вытирает слёзы у запертого лимана. За исключением, конечно, «смотрящего» и браконьеров. Но и им недолго пировать осталось. Море без нерестилищ - мёртвое море».

Убийцы нерестилищ косы Обиточной

 Знаменитые путешественники заинтересовались и рекой Кальмиус, куда, по летописям Дикого поля, заходили «стада аршинных судаков, а в устье позапрошлой весной забили острогами осетра, коего с превеликим трудом четверо ловцов погрузили в крестьянскую телегу».

Теперешнее устье Кальмиуса - нечто среднее между сточной канавой и отстойником пластикового вторсырья. Да и проходима река на расстояние шести километров - от входного буя гавани комбината «Азовсталь» до переброшенной через русло исполинской трубы.

Но если данный объект «освоения» природы человеком оказался не по зубам экипажу нашей моторной лодки, то, что тогда говорить о пугливой тарани или судаке. Впрочем, выше по течению идущие на нерест косяки тоже никто не встречает с распростёртыми объятиями. По берегам - изрыгающие смрадную жидкость трубы, русло перекрыто запрудами всех мастей и калибров.

Речушка Обиточная выглядит почище. И вообще, именно здесь, на некотором удалении от промышленных монстров, морская вода начинает приобретать присущую данной субстанции черту - прозрачность. По крайней мере, уже можно различать не только головы, а остальные части тела купальщиц.

Впрочем, рыбе здесь дышать ничуть не легче, чем в районе мариупольского посёлка Песчаный, где со времён основания города металлургов селились исключительно браконьеры.

Таковых, правда, нашему экипажу на Обиточной обнаружить не удалось. Зато их с головой выдавали устилавшие побережье заповедника сбитые в колтуны сети китайского ширпотреба.

- Эти снасти, - признался наш провожатый и егерь заповедника Николай Шрамко, - скоро убьют море. По причине дешевизны браконьеры не тратят время на поиск унесённых штормом и течением снастей, они просто покупают новые. Вот сети и плавают по собственной прихоти, уничтожая всё, что оказывается в зоне досягаемости их паутины.

Немало таких снастей скапливается с западной стороны, где осталось хоть какое-то подобие нерестилищ. А ведь именно здесь некогда получали путёвку в жизнь мальки главной породы Меотиды - осетра.

Вскрывали вены родникам лопатой

 И хотя намеченная на июнь 2014 года экспедиция сорвалась по не требующим объяснения причинам, слабый огонёк над Меотидой всё же появился. Причём, зажгли его земляки Василия Косогова на берегу Кривокосского лимана не в самый благоприятный для мирных дел час.

- Война войной, - рассудительно говорит потомственный рыбак Владимир Бачкала, - а ремесло предков терять негоже. Да и заповеди их забывать грешно. Вот и решили мы с местными мужиками подумать над тем, как жить дальше?

Умерщвление лимана началось четверть века назад. По элементарному недомыслию дорожники решили особо не мудрствовать при прокладке отрезка трассы Седово-Обрыв. Опустили три трубы в том месте, где лиман соединялся с морем и соорудили фундаментальную насыпь, перекрыв таким образом дорогу сейнерам, каюкам, а заодно и воде с рыбой.

Впрочем, Владимир не исключает, что сделано это по указке тех, кто остро нуждался в новых площадках для возведения пансионатов и баз отдыха, которые за пару-тройку сезонов окупают все расходы. А земли-то свободной - ни пяди. Вот и «положили глаз» на семьсот гектаров водной поверхности.

Обо всём этом я узнал на месте уничтожения перемычки. Нет, поступили с ней вполне цивилизованно. По крайней мере, капитальный мост водителям по душе. Только теперь под ним свободно может пройти маломерное судно и, конечно же, - морская вода вместе с косяком рыбы.

- Наши люди, - продолжает потомственный рыбак, - живо откликнулись на идею - вернуть природе и обществу украденное. Один явился на собственном бульдозере, другой привёз пяток мешков цемента, третий принёс деньги. Ну, а у кого за душой не нашлось ничего материального, предложил собственные руки. Конечно, это только начало. О серьёзных подвижках можно будет говорить лишь после того, как здесь заработает земснаряд.

Всё так. Однако в любом большом деле главным является начало. Вода с моря уже пошла, уже вскрыли при помощи шанцевых инструментов родники, прорыли экскаватором несколько каналов. Словом, всё складывается наилучшим образом. Одно лишь смущало: неужели понадобилось целых четверть века, чтобы исправить вопиющую несправедливость? А заодно понять, какую роль в жизни древней Меотиды играют естественные нерестилища - лиманы и поймы до сих пор остающихся заневоленными рек?

Сергей ВАСИЛЬЕВ.

Фото автора.