Первоапрельский розыгрыш кардинально изменил судьбу дончанки.

Синий чулок и конторская крыса

Фелюрова работала на фирме давно, почти десять лет. Как устроилась после выпуска из института, так и вкалывала на одном месте. За это время в конторе трижды менялось руководство и проводились кадровые оптимизации. А незадолго до описываемых событий с треском и позором выгнали бухгалтершу-махинаторшу, после чего на предмет чистоты был проверен весь коллектив, и выяснилось, что практически у всех хотя бы слегка рыльце в пушку. Единственным сотрудником, не пытавшимся мухлевать с процентами и клиентами, оказалась архивариус Фелюрова. После того инцидента Антонине доверили еще одну должностную обязанность - контролировать коллег на предмет честности. Обязанность была негласной, однако слух быстро распространился по фирме, и беднягу невзлюбили уже за дело.

То ли Тоня действительно была толстокожей, как утверждали некоторые, то ли умела держать все в себе, но обыкновенные подколки и шуточки на нее не оказывали никакого воздействия. Поэтому накануне первого апреля женщины всерьез озадачились, как бы состряпать что-нибудь оригинальное. Решение пришло неожиданно и оказалось гениальным, как все простое: директору было решено подкинуть письмо якобы от лица архивариуса.

В тихом омуте...

Виталий Романович Говоров уже заканчивал просматривать корреспонденцию, когда на столе мягко замурлыкал мобильный:

- Доброе утро, Виталя! У меня хорошая новость. Я купила шубку из шиншиллы и сказала, что ты рассчитаешься. Боже, ну не надо так пугаться. Я пошутила.

За что Говоров ценил Стасю, так это за то, что она никогда не выкидывала глупых сюрпризов. За три года отношений они изучили друг друга от и до. Анастасия была не просто женщиной, с которой делилась постель, но и другом, товарищем. С ней все было просто, спокойно, надежно. По идее, давно пора было жениться - ему сорок, ей тридцать четыре - но что-то удерживало. И Говоров не мог понять, что именно...

Последний конверт в стопке писем был без почтового штемпеля и не подписан. Он вытащил сложенный вдвое лист, начал читать и споткнулся...

«Уважаемый Виталий Романович! Понимаю, что это письмо покажется вам странным, как и моя просьба. Но прошу вас пойти мне навстречу. Мне скоро исполнится тридцать, личная жизнь - никчемна и несостоятельна, как и моя внешность. Мужа у меня нет, любовника тоже. А ребеночка хочется. Вот и прошу вас об одолжении - разделить со мной постель на одну ночь. Хорошенько подумав, я пришла к выводу, что вы - лучший кандидат в отцы из всех мужчин, которые мне встречались. Очень прошу не отказать.

С уважением, архивариус Фелюрова».

Говоров лопнул от смеха. Отдышавшись и вытерев слезы, он заново перечитал письмо и задумался. Это до какой же степени надо одичать, чтобы отколоть такой номер! Первой мыслью было вызвать архивариуса на ковер и дать разгон за подобные глупости, но внезапно Виталий смягчился. У человека проблема, а он даже не попробовал разобраться. Он набрал телефон секретарши и попросил принести личное дело Фелюровой.

Антонина, трудившаяся на фирме практически с самого ее основания, была показательно-образцовой сотрудницей: честной, исполнительной, преданной работе, без личной жизни, прогулов и долгих больничных. В графе «день рождения» значилось 3 апреля. Хорошенько подумав, Говоров снова вызвал секретаршу:

- Значит так, у человека двойной юбилей на носу - тридцать лет и десяток работы на фирме. Надо бы поощрить, а то совсем Фелюрова нос повесила. Закажи ей на утро третьего числа спа-салон, массаж и парикмахерскую. А после всех процедур завезешь в магазинчик, где Стася одевается. Пусть ей что-нибудь подберут приличное, но не сильно дорогое. И не лыбься так. Архивариусы тоже люди. Да, и еще: коллективу - ни слова, понятно?

«А у архивщицы прелестные ножки»

Третьего апреля неожиданно выяснилось, что архивариусы еще и женщины! Потому что прибывшая на фирму к обеду Тонечка разительно отличалась от той Антонины, к которой все привыкли. Нет, гадкий утенок не превратился в прекрасного лебедя. Но невыразительное лицо преобразилось под кисточкой умелого визажиста, а плоская фигура оказалась стройной и элегантной в маленьком черном платье на французский манер.

- Ого, а у нашей архивщицы прелестные ножки, - присвистнул зам.

В обеденный перерыв все собрались в приемной, где стояли фужеры с шампанским.

- Есть люди, которые предпочитают оставаться в тени, - сказал Виталий Романович, - но при этом являются стержнем всего коллектива. Десять лет Антонина верой и правдой служила нашему делу, оставаясь скромным бутоном. И вдруг превратилась в розу! Так пожелаем ей яркого женского счастья!

Говорят, отношения между мужчиной и женщиной определяет наличие искры. Когда шеф вручил юбилярше цветы и прикоснулся губами к ее разрумяненной щечке, его ударило электрическим током.

- Да вы опасная дама! - засмеялся он, потирая губы.

- Это синтетика, - смутилась юбилярша.

Женсовет риелторской компании был вне себя от негодования. Как, каким образом эта мышь смогла не просто вывернуться из скандальной ситуации, а поиметь с нее столь выразительные дивиденды?! Но не спросишь же Антонину напрямую - почему шеф не дал ей взбучку, а нарядил как куклу. Неожиданная благосклонность директора терзала и саму именинницу. На следующий день после торжества преображенная Тоня заглянула  в приемную.

- Виталий Романович, можно вопрос?

- Конечно. Что-то случилось, Антонина Андреевна?

- Нет, все в порядке. Я просто хотела спросить. - Тонечка вдруг залилась краской. - Как случилось, что вы впервые за четыре года, что работаете здесь, вспомнили про мой день рождения?

- Твое письмо помогло вспомнить, - отечески улыбнулся Говоров.

- Какое письмо?

- Ну как, то самое. Про ребенка...

- Какого ребенка? - у Тони округлились глаза.

Говоров растерялся: «Шутит или стыдится своего поступка?». Он молча вытащил из ящика письмо и бросил на стол. По мере того, как Тоня читала, ее лицо превращалось из розового в пунцовое... Задрожали пальцы, дернулись худые плечики:

- Как можно! Как можно так оболгать....

Она пулей выскочила из конторы.

Импульс - любовь

На следующий день Антонина на работу не вышла. На телефонные звонки ни домашний, ни мобильный не отвечал. Ближе к обеду Говорову передали от курьера конверт. В нем было заявление на увольнение и объяснительная. «Уважаемый Виталий Романович. В силу известных вам обстоятельств я больше не могу появиться на работе. Меня дико унизили. Но больнее всего то, что вы, мудрый руководитель, приняли ложь за чистую монету. Неужели вы не заметили, что письмо написано не моим почерком, и не обратили внимание на дату - 1 апреля? Вас разыграли, а меня оболгали. Прощайте».

Говорова кинуло в жар. Он снова и снова перечитывал пляшущие, местами расплывшиеся от капавших слез строчки и ужасался собственной глупости. Это же надо так тупо купиться на примитивную первоапрельскую шутку!

- Водителя мне!- крикнул он секретарше. - Еду в срочную командировку.

...На звонки в дверь долго не отвечали, хотя в коридоре были слышны шаги, сопение и всхлипы. Наконец Говоров потерял терпение и начал барабанить в дверь кулаком: «Фелюрова, откройте немедленно! Иначе милицию вызову!». Угроза возымела действие, замок щелкнул.

Он вошел в коридор и сощурился. В прихожей было темно, но рядом угадывался силуэт. Пахло слезами, увядшими цветами и чем-то еще, знакомым, но полузабытым.

- Антонина Андреевна, ну не расстраивайтесь вы так! Взгляните на ситуацию с юмором!

- Я не вынесу этого позора! - взвыл силуэт.

- О каком позоре вы говорите? - рассмеялся Говоров. - Неужели желание родить мне ребенка - это позор и унижение?

Наверное, он перестарался, притянув к себе хлюпающее существо. Наверное, слегка забылся, начав ласково целовать по-детски соленые щеки. А когда опомнился, было уже слишком поздно. Она доверчиво лежала на его руке, и Говоров боялся пошевелиться, чтоб не расплескать невыносимую нежность в груди. Так вот чего ему не хватало в женщинах! Этой нетронутой дет-скости, этой наивной искренности, этой нежности, разрывающей сердце!

- А через год у нас родился Илюшка, - говорит моя собеседница - изящная молодая дама, хозяйка небольшого парфюмерного магазина.

- А как же риелторская контора?

- Она по-прежнему существует. Но там упразднили должность архивариуса.

(Фамилии героев изменены).